Люди песков (сборник)

Видимо, потому, что мы двадцать дней не видели ничего, кроме камышей Бассага, поселок из нескольких улиц показался мне настоящим городом. Часа два проторчал я в глинобитном домике почты, пока меня соединили с конторой.

— Председателя нет, — сказал счетовод. — А что там у вас?

Я объяснил, что серьезно заболела девушка.

— Касым уже выехал на рассвете. Вчера получил для вас продукты. Так что подвода будет, ждите.

Когда я вернулся в Бассага, там уже не было ни Тулпар, ни Касыма с его арбой. Мне рассказали, что старику удалось только попить чайку и Халлыва тотчас спровадила его обратно.

Событие это, так и не понятое мной до конца, переполошило, взбудоражило всех. Я уже не решался допытываться у женщин, что случилось с Тулпар, знал только: что-то страшное.

Я трудился теперь в паре с Аксолюк. Она была намного сильнее Тулпар и работала не разгибаясь, но, странное дело, я часто простаивал. Аксолюк была какая-то рассеянная, хваталась то за лопату, то за кирку, но все как-то не получалось. Дела у нее шли намного хуже, чем раньше.

— Слушай, Аксолюк, — не выдержал я наконец. — С Тулпар мне разогнуться не удавалось, а с тобой все все время стою!

Я думал, мои слова подстегнут девушку, заденут за живое. Но вместо того чтоб работать лучше, Аксолюк совсем перестала копать, и, опершись на лопату, надолго устроилась отдыхать.

Я молча ждал. Аксолюк заговорила первой:

— Тулпар у нас ударница, вот и доударничалась! Хочешь, чтоб и со мной так? Не выйдет! Не нравится, сам сюда полезай! А я на твое место.

— Говорить-то ты здорова! Да и в еде первая! А вот отработать съеденное!

Я тут же пожалел о своих словах. Аксолюк не засмеялась, как делала обычно, когда ее попрекали обжорством. Она только посмотрела на меня долгим взглядом, и я понял, что девушка сейчас расплачется.

После обеденного перерыва я поставил Аксолюк с Халлывой, а сам стал работать с Маман.

Работа понемножку наладилась, восстановился ритм. О Тулпар больше не говорили, но, когда Халлыва или Маман, опершись подбородком на лопату, задумчиво устремляли куда-то взгляд, мне казалось, что они думают о Тулпар.

"Да скажите же наконец, что с ней!" — хотелось мне крикнуть в такую минуту, но я вспоминал: "Не все тебе нужно знать" — и лишь скрежетал зубами.

Смотришь, как работают Халлыва или Маман, и думается: не так уж им тяжело… Раздолбят киркой землю, сгребут в одно место, потом начинают кидать наверх…

Вроде бы работают не спеша, но не только Аксолюк, даже я не успевал иной раз выбросить на берег землю, что накидала мне Маман. Вот сколола с небольшого клочка земли мерзлый слой, рукавом отерла со лба пот. Поправила широкий домотканый кушак и, отойдя немного, нажала ногой на лопату. На выступ, где я стоял, один за другим стали падать ровные, как кирпичи, куски глины. Я вдруг почувствовал, как нестерпимо ноет спина. У меня не было такого кушака — подвязаться, может, с ним легче…

За ужином мне пришло в голову, что, если так проработать еще неделю, мы, пожалуй, закончим свой участок. Я хотел уже сказать об этом женщинам, но послышался топот копыт по мерзлой земле, и к нашей хижине подъехали двое. Женщины перестали есть, насторожились. Гыравлы-ага кашлянул и поднялся с места. Вошел техник, за ним — незнакомый мужчина. Я думал, техник тут же уйдет, но он вдруг сказал:

— Что вам проку мучить их своими расспросами? Председателя надо к ответу! Прислал на хошарные работы женщин, да еще зимой!.. Это преступление!

— У меня нет оснований для подобного вывода! — Незнакомец сурово взглянул на техника.

— Нет? — Техник вплотную подошел к нему. — Нет оснований? Не знаю, как насчет уголовного кодекса — тут уж вам лучше знать, — но есть еще кодекс совести. Да, да! Совесть пока еще никто не отменял! А этот их председатель, — бессовестный, безжалостный человек, — прикрываясь трудностями военного времени, вытворяет все, что захочет!.. Погнал молодых женщин на непосильную для них работу! Он виноват в том, что случилось с девушкой! Он должен нести ответственность! Перед ней, перед ее родителями, перед будущим ее мужем! И он ответит! Да, да! Вы, может, и побоитесь его тронуть, но вернутся с фронта те, кого ждут эти женщины, потребуют отчета за все! Мужчины у него перевелись!.. В конце концов, мог послать тех, кто отсиживается в конторах, ходит в бригадирах, кладовщиках, заведующих фермами!.. Думаете, эти женщины не справились бы с их работой? Да любая из них председателя заменит, не то что бригадира! Прислать бы самого на месяцок, быстро бы разобрался, что к чему!..

Незнакомец слушал терпеливо, не прерывал. Когда техник кончил и, махнув рукой, повернулся, чтобы пяти, он сухо заметил:

— Если я вас правильно понял, вы хотите сказать, что этих несчастных женщин принудительно заставили работать на хошаре?

Заржал конь, на котором приехал гость. Сразу за ним — другой. Я вскочил — серого председателева иноходца я узнаю сразу.

— Председатель!