Люди по эту сторону

После случая в Туманных Вздыбях все придорожные кусты опутали ловчими сетями и удвоили число смотрителей. И у сигнальных столбов теперь стоят баки с раствором кислоты.

Даже отшельники со странниками вернулись в деревни! Кое-кто сделал это из страха столкнуться с «недомеченными», как у нас называли странных людей с неправильными татуировками. Но большинство посчитали, что так честнее: в спокойные времена все смиряются с чудаками и их привычками, а теперь – общая тревога, поэтому стыдно оставаться в стороне.

Поскольку в Высоком Броде всегда были лучшие лаборатории, сюда живо свезли тех, кто поумнее, выделили помещения, оборудование, средства – только разберитесь. А в ответ – мудрёный трёп и ноль вместо результата. Зато обед ещё никто не пропустил!

– Это ниже по Муэре любят погутарить, – шёпотом ответила я сердитой старейшине, – у нас дело делают, – и ушла к своим, чтоб больше ни на кого не нарваться.

Недовольных хватало: команда сладкоголосой Чайки хотя бы отчитывается. А мы ничего не обещаем. Некогда болтать!

Ещё в коридоре, подходя к нашей лаборатории, я услышала песню. Без слов, через «м-м-м», но мелодию трудно не узнать: «Как по речке по широкой плывёт длинный-длинный плот».

Когда я зашла, Сомка сбился и умолк. Хигги с Юм-Юм продолжали тянуть, заканчивая куплет. И лишь допев, прекратили. Родные люди!

«Ну, а что если бы я не одна зашла? Или кто посторонний нагрянул?»

– У Чайки пусто, – сообщила я, присаживаясь за свой стол.

– Какая новость! – фыркнула Хигги.

Она полулежала в кресле, закинув свои умопомрачительные длинные ноги на тумбу, где хранились реактивы, и внимательно перечитывала толстую тетрадь со сводными записями химических экспериментов. В тетрадь каждый вечер вшивали листы со свежими таблицами. В последние дни Хигги с ней не расставалась.

«Какая-то зацепка?» – в который раз подумала я.

Юм-Юм скорчилась у окна над линзой микроскопа. Пинцетом она поворачивала на стекле фрагмент «мячелёта». Со своего места я легко определила, какой. №4—18 – плоская пластина с письменами.

Закончив убираться на общем рабочем столе, Сомка подсел к Юм-Юм.

– Мне не нравится, что они так легко разрушаются, – заметила Хигги. – Какие-то слишком хрупкие!

– Не нравится, потому что считаешь их живыми, или потому что думаешь, что они искусственные? – уточнила я.

Спор о том, рукотворные артефакты или же это родственники Стены, Белой Горы и других живых объектов, стартовали ещё до того, как нам доставили первый оплавившийся мячелёт.

«Если рукотворные, то кто их создал?» – но этим вопросом надлежит заниматься в следующую очередь. Всё по порядку. Сначала – определить назначение и свойства. Хотя бы.

– А это без разницы, – заявила коллега и бросила взгляд на учеников.

Сомка и Юм-Юм навострили ушки.

– И там, и там унифицированность и функциональность. Особенности прямо выводятся из предназначения. Тебе не нужно знать, что рыба живёт в воде, если известны физические характеристики сред. Ты можешь сделать правильный вывод, просто глядя на рыбу.

– А где живёт эта рыба? – и я кивнула в сторону второго мячелёта, который выдали нашей команде.

Он располагался посреди лаборатории, на отдельном стенде, под стеклянным колпаком. В отличие от самого первого, его почти не трогали – убедились, что он идентичен остальным, проверили, что точно сдох, и всё.

– В воздухе, конечно. Лап нет, фрагменты крыльев, – Хигги потянулась. – Но не столь важно, где. Важно, зачем.

– Зачем он живёт?

– Зачем он умирает, – поправила она.

– Так быстро, – дополнила я.

– Скорее, быстро разлагается, – переформулировала Хигги. – Во всех экспериментах, без исключения, происходило очень быстрое разрушение структуры.

– Они одноразовые, как палочки, – пошутила я.

Хигги посмотрела на меня ошарашено. Будто я разделась догола и начала отплясывать на столе.

– Ну, палочки для еды, – пояснила я, – их же не хранят потом, как поедят ими. Сжигают… кажется…

Не меняя выражения лица, коллега встала, сделала пару шагов в мою сторону…

– Тасья Вламд, дай-ка я тебя приласкаю!

И набросилась с поцелуями. Чуть на пол меня не свалила!

Когда её отпустило, я позволила себе уточнить:

– Что, забудем про ужин и сразу в постельку?

Сомка прыснул.

– А ты, я гляжу, так ничего не поняла, – Хигги вернулась за своё место, но присела не на стул, а прямо на столешницу. – Можешь созывать всех на доклад – мы закончили.

– Да объясни ты толком! – не выдержала я, – что закончили?

– Ты же сама сказала – они одноразовые, – она помахала увесистой тетрадью. – Разрушаются от всего – от мочи, кипятка, даже от рассола! Что из этого получается, не понимаешь? Они не сами по себе. Не самостоятельные. Расходные особи! А где-то у них улей, матка, я не знаю, гнездо! И возвращаться им туда не обязательно.

– Как семенам? – робко предположил Совка.

– Верно, молодец! – повернулась к ученику Хигги. – Но это не семена, не икра и не яйца. Скорее уж рабочие пчёлы.

– Пчёлы собирают мёд, – напомнила я, – а они что?