Люди полной луны

…Саша Стариков ничего этого не знал, да и не хотел знать. Он хотел лишь поймать преступника, вешающего людей, и отправить его в тюрьму, по возможности навсегда. Узнав об убийстве Хонды, он сразу же подумал, что его убийца и убийца Клунса — одно и то же лицо.

Пока Саша Стариков пытался выяснить, почему агент ФСБ и вьетнамский авторитет Хонда оказался в Таганроге в роли квартирного вора, интересующегося культовым антиквариатом в виде свитков некоего «Некрономника», полковник Хромов, в свою очередь, пытался выяснить по телефону у Самсонова следующее:

— Как там дела у вашего городского прокурора?

— Миронова, что ли? — удивленно переспросил у него Самсонов.

— Да, — удивился удивлению Самсонова Хромов. — Он хороший парень.

— Ладно, — неожиданно воодушевился Самсонов, — я выясню, позвони попозже, Леонид Максимович. А сам почему ему не позвонишь?

— Уже четыре раза звонил, но его то дома нет, на работу ушел, то на работе нет, еще из дома не вышел.

— Понятно, — усмехнулся Самсонов и добавил: — Он у нас такой, встретишь один раз на улице, и потом всю жизнь по ночам сниться будет.

— Миронов, что ли? — пришла очередь удивляться полковнику Хромову, но, вспомнив Миронова, идущего под московским апрельским снегом в шортах, он согласился с коллегой: — Да, конечно. Яркая личность.

— Ходячая фотовспышка, — рассмеялся Самсонов и ни к селу ни городу пояснил: — В смысле фотографироваться любит. — И тут же без всякого перехода спросил: — Ну и что вы думаете насчет Хонды? Ваш человек по-прежнему у нас что-то обнаружить пытается.

— Где он, кстати? — живо заинтересовался Хромов. — И как он вам?

— Хороший парень, копия моих разгильдяев. Они уже сдружились и сейчас гуляют с Пуаро, в смысле с собакой, ушами груши околачивают.

— Понятно, — расхохотался Хромов. — Работает, ну и добро. Значит, узнаешь, Иосифович, как дела у фотовспышки?

— Хорошо, — согласился Самсонов, — узнаю. А как там мой парень?

— Молодец, парень талантливый, — похвалил Игоря Хромов. — Я его у себя оставлю.

— Ну уж нет, — возмутился Самсонов. — Я тогда с тобой разговаривать не буду и руки на банкете каком-нибудь не подам демонстративно.

— Шучу.

— Да я знаю.

С некоторых пор город и управляющее им начальство обратили внимание на то, что в Миронове появились признаки какой-то одержимости, напоминающей осатанелость. Он стал жестким, несговорчивым и неприятно честолюбивым, то есть говнистым. Миронов вдруг начал следовать букве закона настолько, что даже перестал брать взятки, что до глубины души возмутило всех, даже областного прокурора, который поспешил отписать в Генеральную прокуратуру представление о «бескомпромиссной работе прокурора города Таганрога Миронова С. А. на ниве закона» и о том, что «служение закону вызвало ряд угроз в адрес нашего коллеги, и областная прокуратура всерьез опасается за его. жизнь». В Генпрокуратуре, ознакомившись с этим представлением, стали чесать затылки, ибо понимали, что есть всего два способа официально избавиться от неугодного чиновника — смешать его с грязью или протолкнуть на удаленное от занимаемой должности повышение.

— Видимо, взяток не берет? — поинтересовался Генпрокурор у куратора по Ростовской области, занося руку для подписи под приказом о повышении в должности Миронова. — Или как?

— В нашем ведомстве факты получения взяток чрезвычайно редки, — ответил Генеральному куратор, — а Миронова я хорошо знаю. Добродушный, огромного роста увалень, мягкий, интеллигентный человек. Не предполагал, что он настолько достанет область, что они его даже на повышение начнут толкать.

— Ага, как же, — злорадно усмехнулся Генпрокурор, — нашли где искать дураков. — Он ткнул пальцем в куратора, государственного советника юстиции первого класса. — Возьмешь весь Уральский регион, а Миронова сюда, пусть теперь из Москвы за своими земляками наблюдает.

— Потрясающе! — воскликнул довольный куратор, получивший в виде Уральского региона значительное «трамплинное» повышение, и от избытка чувств добавил неизбежное восклицание: — Вы гений!

После операции по удалению внутричерепной опухоли Миронов вдруг четко осознал, что он не такой, как все, а гораздо умнее, достойнее и благороднее.

— У нас в роду дворяне есть? — как-то спросил он у своей семидесятидвухлетней матери. — Или что-то наподобие?

— Конечно, есть, — с удивлением посмотрела на него старушка. — Твой отец директором Дворца культуры завода «Красный котельщик» был, а дед так вообще буфетчиком в обкоме партии служил.

— Ну да, — разочарованно покивал головой Миронов, — конечно, конечно, мама.