Люди, принесшие холод. Книга первая. Лес и степь

Как вы, наверное, поняли, Петр Першин обманул джунгар, отправив их в ложное место. Своей смертью выкупил жизнь своих товарищей, нарочно вытерпев перед этим нечеловеческие муки, чтобы его словам поверили. Вряд ли он когда читал в Библии «несть лучшей доли, чем положить жизнь свою за други своя» — скорее всего он, как и абсолютное большинство русских мужиков, был неграмотен. Но жил он и умер именно по этому закону. И тем, мне кажется, заслужил, чтобы мы не забыли его имя, случайно сохраненное историей: Першин, Петр Михайлович, из тобольских жителей.

На самом деле порох хранился на одном из судов-дощатников, и едва тьма начала рассеиваться, Иван Бухгольц, не хуже Цэрэн-Дондоба понимавший значение этого порошка из трех составных частей, уже отправил к судну роту солдат.

Впрочем, со временем хлеб для русских мог стать едва ли не важнее пороха, а хлебные амбары оказались в руках ойратов. Поэтому главной битвой первого дня стало сражение за съестные припасы. Джунгар тоже не надо было учить воевать — они прорубили в стенах отверстия, и, обложив эти амбразуры снаружи мешками с мукой, обстреливали из импровизированных бойниц крепость и артиллерийский двор. Несколько раз — несколько раз! — ходили русские на приступ, но лишь оставляли на подступах все новые и новые тела. Выкурить джунгар удалось лишь под вечер, когда несколько смельчаков все-таки пробились в мертвую зону — к стенам под амбразуры — и закинули в амбар две бомбы.

Бомбы вообще сыграли важную роль в этих боях, в силу того, что раньше джунгары не сталкивались с этим оружием. Вот что пишет автор «Черепановской летописи», извозчик по профессии и историк по призванию, Илья Черепанов:

«Также из крепости метали и бомбы, которое калмыком было нечто новое: они сперва как увидят ее падшую наземь, и когда она еще вертится тогда калмыки тыкали ее копьями, но как увидели, что как ее разорвет и тем их убивает, то они вздумали ее затушать таким способом: возмут войлоков, сколко где прилучится и как оная бомба где падет к ним на землю, тогда они войлоками на нее намечают и нападут наверх человек десять и двадцать и так ее задавить тщались и таковым способом побито было немало. Тогда они рассмотрели свою в погибели ошибку, то после, как уже увидят бомбу, еще когда к ним брошенная летит, то уже как возможно со скоростию отбегают далее, где спасти живот свой могут[63]».

К исходу третьих суток непрерывные бои начали стихать — серьезная драка не может быть долгой, бьющиеся насмерть выдыхаются быстро. К тому же окончательно стало ясно, что первоначальный план Цэрэн-Дондоба провалился. Блицкрига не получилось, и дело явно шло к долгой осаде. Надо было садиться и просчитывать все шансы заново. Когда Цэрэн-Дондоб закончил расчеты, он 21 февраля написал Бухгольцу письмо.

Мне кажется, из джунгарина Цэрэн-Дондоба, родись он в другое время, получился бы неплохой шахматист или финансовый аналитик. Мыслил он, по крайней мере, строго логически. Вот и в этом письме он методично объясняет Бухгольцу сложившийся расклад. Дескать, ваш государь с нашим государем всегда жили в мире «и торговали, и пословались». Все разрушило ваше стремление поставить город на нашей земле, хотя «и прежде сего русские люди езживали, и города не строивали». Это, мол, что касается высокой политики. Теперь — что касается нас с тобой:

«Я де буду жити кругом города и людей твоих никуда не пущу. Зиму зимовать и лето с весны и до осени со всем житьем буду жить здесь и воеваться, и запасы твои все издержатся, и будете голодны, и город де возьму. И буде де ты не будешь с войною, и ты де съезжай с места, и как прежь сего жили, так будем и ныне жить и торговаться, и станем жить в совете и в любви, ежели с места съедешь. И будет де ты войною будешь, и ты де против сего письма дай отповедь[64]».