Люди против нелюдей

А почему всё-таки одни «не сломались» и продолжали верить в правду коммунистических идей, а другие быстро и относительно легко поняли их лживость? Всё-таки разное было у людей воспитание и разный психологический склад. Помню, несколько лет назад один седой профессор сказал: «Я был воспитан не пионерией и не комсомолом, а моей бабушкой, которая всегда была православной». Ещё в юности этот человек был обломком старого мира посреди советской стихии, а когда сняли запрет на правду, у него не было вопроса, на чью сторону встать. Вот так, благодаря семейному воспитанию, дух старого мира через весь советский период дотянулся до наших времен. А я, например, всегда очень много читал, при этом ни когда не читал советской литературы. Почему-то брезговал. Мне вообще казалось чем-то недостойным читать книгу, написанную после XIX века. Потом, скрепя сердце, познакомился с «серебряным веком». Не пожалел, но к советской литературе так и не прикоснулся. Поэтому жертвой тотального промывания мозгов я был лишь отчасти. У советской власти было только два способа отформатировать моё сознание — школа и кино. И у неё это получилось, но опять же — лишь отчасти.

Помню самый старый фильм про Гражданскую войну — «Чапаев». В его правде я, конечно, не усомнился, но Чапаев не стал и не мог стать моим героем. Безграмотный, не сильно умный, несколько даже придурковатый. Когда-то, может быть, дети и играли «в Чапая», но меня такая мысль не посещала. Не случайно ведь Василий Иванович со своим ординарцем стали персонажами бесчисленных анекдотов, то есть в народном сознании этот образ закрепился именно как комический.

Потом помню фильм «Неуловимые мстители». Мне, человеку воспитанному на дворянской литературе, ни как не мог понравиться Яшка Цыган, голодранец с криминальными наклонностями. А была в том фильме удивительная сцена (уж не знаю, как не вырезали): блестящий белогвардейский офицер в золотых погонах под гитару пел песню «Русское поле». Вот ведь, думаю, как человек Россию-то любил. При этом у «красных дьяволят» ни каких особых признаков любви к России не наблюдалось. Разумеется, белогвардейский поручик был мне симпатичнее, и это, наверное, не удивительно, если учесть, что у меня на столе под стеклом лежала репродукция с портрета поручика Лермонтова. Кстати, моему отцу песня «Русское поле» так понравилась, что он переложил её на гармошку и иногда исполнял, не забывая упомянуть, что в фильме её исполняет белогвардейский офицер. А я думал: жаль, что правда была не на стороне этого офицера.

Потом «Тихий Дон». Это вообще отдельная тема, но вот врезалась в память сцена, как пленный есаул (в исполнении Михаила Глузского) кричал красному комиссару: «Стреляй, гад, и ты увидишь, как умеют умирать русские офицеры». И комиссар его застрелил. На чьей стороне, по-вашему, были мои симпатии? Подобная сцена была и в фильме «Красная площадь». Поручик Кубасов в исполнении Вячеслава Шалевича был чудо как хорош, но вот он перешел на сторону красных и его облик сразу же померк. Когда комдиву Кубасову попался в руки белый офицер, с которым они когда-то вместе служили, тот сразу приготовился к смерти и сказал: «Стреляй, Иуда, стреляй, предатель…» Кубасов отпустил его, и в моем сознании он конечно был «хороший», но то, как бесстрашно шли на смерть белые, то есть русские офицеры, всё-таки записывалось на подкорку. Вообще, коммунисты иногда примешивали к своей тотальной лжи крупицы правды, для большей, так сказать, художественной убедительности, но и эти крупицы правды были для них опасны.

Потом фильм «Служили два товарища». Поручик Брусенцов в исполнении Высоцкого просто очаровал. Кстати, первоначально на роль Брусенцова пробовали Олега Янковского, но режиссёр сказал: «Мы такие глаза белогвардейцу не отдадим». Вот советская логика: хорошие глаза не могут принадлежать белогвардейцу. Только тут осечка вышла — волчьи глаза Высоцкого обладали огромной гипнотической силой. Брусенцов — трагический герой. Он куда интереснее, чем придурок-красноармеец в исполнении Ролана Быкова, а красный кинооператор в исполнении Янковского вообще не запомнился — пропали глаза. Помню, у меня дома на стене в рамке висел кадр из этого фильма: поручик Брусенцов с конем.

И наконец «Хождение по мукам». Подполковником Рощиным в исполнении Михаила Ножкина я просто любовался. Но стоило Рощину перейти к красным и натянуть буденовку, как он тут же потерял всю привлекательность, стал не интересен. Впрочем, я говорю о чисто эмоциональном восприятии. Когда красноармеец Рощин говорил: «Правда на остриях наших штыков» — я верил ему. И когда какой-то малопочтенный белогвардеец говорил: «Добровольческая армия — всероссийская помойка» — я тоже верил. Не мог не верить, эти истины вбивали нам в головы колом, не предлагая ни какой альтернативы. Но белые были для меня привлекательны, а красные совершенно неинтересны. Между сердцем и умом возникал разлад. Я любовался блестящими белыми офицерами, смотревшими на меня с экрана, и сожалел о том, что «они были не правы».