Люди против нелюди

«Я категорически утверждаю, что обращение митрополита в Петроградский Помгол было принесено в одном экземпляре митрополитом и прочтено. На столе во время этого события никаких экземпляров не лежало. Правление их не размножало ни путем перепечатки, ни путем переписки и не распространяло… Митрополит решения и мнения правления не только не считал обязательными, но он не считал желательным следовать им»[28].

Понятно, что некоторая раздражительность, прорывающаяся в словах Новицкого, была вызвана попытками следователя Нестерова во что бы то ни стало обвинить правление в распространении заявления митрополита Вениамина. Но и некая досада на владыку тоже, несомненно, присутствует в словах Юрия Петровича. Видимо, была эта досада и во время самого правления 6 марта. Понять причину ее тем более важно, что в самом начале заседания Новицкий был настроен вполне спокойно. «Перед приходом митрополита он передал собравшимся благословение патриарха Тихона на общее положение относительно Приходского устава»[29].

Опять-таки мы уже говорили, что Юрий Петрович был человеком весьма сдержанным, и коли и он не сумел скрыть досаду, то это значит, что рассказ владыки весьма обеспокоил его. Новицкий, как известно, даже читал в Костроме курс лекций по советскому праву. Что это такое, он знал лучше других. В выработанном в Смольном решении содержались существенные противоречия декрету ВЦИК. Такого не могло быть! Но ведь и митрополит Вениамин тоже не мог обманывать… Значит, произошла по вине смольнинских чиновников чудовищная путаница, и поскольку решение не зафиксировано в документальной форме, служащие Смольного непременно откажутся от своих слов. Или же просто замышляется провокация… Юрий Петрович ясно понимал это и досадовал, что не может объяснить этого владыке.

В свое время Юрия Петровича Новицкого чрезвычайно занимали философско-правовые взаимосвязи «подвиг — преступление», «награда — кара»… Так получилось, что в весенние месяцы 1922 года ему выпало вернуться к этим проблемам уже не в теоретических изысканиях, а в собственной жизни.

С тяжелым сердцем отправился Юрий Петрович Новицкий с Николаем Михайловичем Егоровым, заменившим так некстати заболевшего профессора Аксенова, на встречу с комиссией Буденкова.

На заседании выяснилось, что комиссия, в которую приглашены Новицкий и Егоров, называется Комиссией по изъятию церковных ценностей, созданной согласно декрету.

— Но митрополит говорил нам о целом ряде отступлений, обещанных нам в Смольном… — сказал Егоров.

— Нет! — возразил Буденков. — Декрет издан центром, и никто не имеет права его изменить. Будет сделано только одно отступление — разрешено превращать священные сосуды в слитки и деформировать их. Вы приглашены сюда для обсуждения вопроса о порядке и начале изъятия согласно декрету.

— Простите… — сказал Новицкий. — Митрополит командировал нас, чтобы условиться, в какой форме возможно и будет допущено участие Церкви в помощи голодающим. Ввиду того что создалась совершенно другая картина, отличная от той, которую рисовал нам митрополит, мы просим отложить заседание до получения нами дополнительных инструкций.

Судя по его показаниям, Н. М. Егоров так и не понял, почему Новицкий покинул заседание комиссии, которое «протекало в атмосфере абсолютного доверия и имело характер мирного и доброго настроения».

«Вечером мы докладывали митрополиту о результатах совещания. И здесь я понял, что мы сделали не совсем то, что надо было. Благодаря тому что мы не были в Смольном, мы не оправдали намерений, которые были у владыки…»

Митрополит сразу прервал рассказ Егорова о достигнутой насчет контроля договоренности.

— Мне никакого контроля не нужно! — сказал он. — Я власти доверяю, у нее есть свой контроль.

«И он пояснил ту точку зрения, которая не была ясна до этого. Именно ту точку зрения, что нужно самостоятельное участие Церкви в деле помощи голодающим, но не в качестве гарантии, контроля, а как известный факт для того, чтобы данную задачу облечь в высокоморальный характер, чтобы заставить верующих пожертвовать не только то, что есть в церкви, но, может быть, снять ризы с собственной иконы»[30].

Русская Православная Церковь

Митрополит Петроградский и Гдовский

12 марта 1922 года

№ 404

В ПЕТРОГРАДСКИЙ ГУБИСПОЛКОМ

В заявлении от 5 марта 1922 г. за № 372 мною было указано, что передача церковных ценностей может состояться только при наличии' следующих трех условий:

1) что все другие средства и способы помощи голодающим исчерпаны;

2) что пожертвованные святыни будут употреблены исключительно на помощь голодающим;

3) что на пожертвование их будет дано благословение и разрешение высшей Церковной власти.