Люди рая

Мы провели ночь в мбуре вождя. Генри разбудил нас в три часа утра, и, спотыкаясь в темноте, мы отправились к лово. Вскоре туда подошли трое мужчин с ярко пылавшими факелами из пальмовых листьев и опустили их вдоль стенок ямы, чтобы поджечь хворост, уложенный в самом низу. Ветки вспыхнули, пламя начало лизать бревна, и костер заревел. Снопы алых искр взлетали к луне. Нагревшиеся камни раскалывались с громким, как револьверный выстрел, треском, крутящиеся осколки вылетали из костра и падали у наших ног. Некоторое время мы любовались этим внушительным зрелищем, а когда ночное небо начало светлеть, вернулись спать.

Пять часов спустя костер все еще горел. Большинство бревен превратилось в золу, а наваленные сверху камни опустились в яму. Однако между белыми пушистыми хлопьями золы то тут, то там виднелись темно-красные отблески, а лово была еще настолько раскалена, что, когда в нее подбросили несколько бревен, они вспыхнули почти мгновенно.

Мы сели позади лово на крутой насыпи, заросшей травой. Церемония началась почти точно в полдень. Из деревни вышли мужчины по двое в ряд во главе с вождем и жрецом племени и молча направились к яме. Они были одеты в полный традиционный наряд: длинная юбка из полосок листьев пандануса, покрашенных красной, зеленой и желтой краской, пояс из черной и белой тапы, гирлянды цветов на шее и венки из листьев пандануса на голове. Их коричневые тела, смазанные кокосовым маслом, блестели. Они спокойно прошли мимо ямы, не глядя на нее, так как всем участникам запрещается смотреть на костер до тех пор, пока они не войдут в лово. Широко шагая, мужчины направились мимо нас к небольшому шалашу под хлебным деревом.

Те, которые выполняли роль помощников, обошли вокруг шалаша и вернулись к лово, а участники церемонии, нагибаясь, стали входить в шалаш. Последний из них закрыл за собой дверь.

Жрец племени, пожилой мужчина с массивным подбородком и густыми седоватыми волосами, давал указания о подготовке ямы. Сначала нужно было убрать несгоревшие бревна. Мужчины накидывали на них петли из лиан, прикрепленные к концам шестов, и с криками и подбадриваниями оттаскивали подальше за деревья. Потом стали разравнивать беспорядочно наваленные камни, чтобы поверхность была удобнее для ходьбы. Поперек лово положили ствол древовидного папоротника и, используя его как опору, стали передвигать шестами огромные раскаленные камни. Наконец лово обложили по краю пучками свежих зеленых листьев. Все приготовления заняли минут двадцать, и, хотя за это время камни успели несколько остыть, они, несомненно, были еще очень горячими. Воздух над камнями дрожал, а волна поднимавшегося тепла была такой мощной, что уже пяти футах от края ямы с неимоверной силой била в лицо. Я не сомневался, что в обычных условиях прикосновение к камням немедленно вызвало бы сильный ожог на любой части тела.

Мужчины, которые занимались подготовкой ямы, расположились вокруг нее на корточках рядом с пучками листьев. Только жрец остался в стороне. Он повернулся к шалашу, где все еще сидели участники церемонии, и произнес одно слово: Авуту. После небольшой паузы дверь шалаша открылась, и мужчины один за другим рысцой побежали к яме. В абсолютной тишине слышно было только, как панданусовые юбки с ритмичным свистом рассекают воздух. Глава процессии уверенно вошел в лово. Наклонив голову и не отводя глаз от камней, он медленно и спокойно шагал по кругу. За ним следовали остальные. Они ступали без колебаний и не старались пройти по камням легко и быстро. При каждом шаге они налегали на ступню всем своим весом. Глава процессии обошел яму примерно за двадцать шагов. Как только он закончил круг, помощники вскочили и принялись бросать пучки листьев на середину лово. Участники церемонии повернулись лицом к центру лово, стали тесным кружком на листья и положили руки на плечи друг другу. Они пели монотонную, но страстную песню, а вокруг них поднимался пар от опаленных листьев. Два помощника взяли длинную коричневую лиану масаве, которая лежала поблизости, и бросили в яму. Остальные схватили лопаты и начали быстро закидывать лиану землей. Мужчины в центре ямы продолжали петь свою дикую песню и утаптывали набросанную землю. Через несколько минут и камни, и масаве, и листья были погребены под землей. Мужчины медленно вышли из ямы, и вскоре на ее месте осталась только широкая полоса земли, от которой все еще поднимались струйки пара. Однако церемония должна была завершиться только через четыре дня, когда выкопают масаве и вся деревня будет есть приготовленный из нее пудинг.

Как только мужчины покинули лово, я осмотрел их ступни. Они, конечно, были покрыты толстой загрубевшей кожей, как и у всех людей, которые почти всю жизнь ходят босиком. Но даже загрубевшую кожу можно обжечь, а я не нашел совершенно никаких следов ожогов. И при этом чувствительность у них была нормальной.

Когда я прикасался горячей сигаретой к подошве, люди отдергивали ногу.