Люди рая

Теперь началась самая священная часть церемонии. Вначале королеве преподнесли жареную свинью. Быстрыми ударами ножа тушу разрезали на части и каждой знатной особе подали специально предназначенный для нее кусок. Некоторые могли начать есть свою порцию немедленно, другим же это не разрешалось. Салотэ поднесли королевскую порцию — печень. Затем кава токо положили около чаши, разломали на куски и стали бить их колотушкой. По распоряжению придворного Мотуа-пуака, который сидел рядом с павильоном, все подношения вынесли из круга. Мужчина возле чаши начал готовить каву, двигаясь очень медленно, как бы священнодействуя. В измельченные корни кавы он вылил воду из кокосовых скорлуп и начал все смешивать, используя большой пучок белых волокон гибискуса в качестве сита. Его движения были выдержанны и четки, чтобы каждый сидящий в кругу видел, что все действия выполняются правильно. Он то и дело нагибался вперед, собирал кусочки кавы в сито, затем приподнимал его и выжимал, накручивая волокна на руку.

Наконец напиток был готов. Мотуапуака подал сигнал, и королеве протянули кубок из кокосового ореха. Королева поднесла его к губам. Затем все поочередно стали пить каву в предписанном церемониалом порядке, что заняло полтора часа. Когда каву выпил самый последний из участников, королева поднялась и медленно возвратилась во дворец. Церемония королевской кавы закончилась.

Эта церемония внешне не так эффектна, как прыжки с вышки на острове Пентекост или хождение фиджийцев по огню, однако, как ни странно, она произвела на нас большее впечатление. До этого мы видели обряды, в которых участники демонстрировали большое мужество и физическое умение, здесь же была торжественной и очень волнующей сама обстановка.

Быстро близилось время нашего отъезда. Последние дни мы провели в поездках по деревням и вдоль побережья, пытаясь запечатлеть на пленку хотя бы частичку обаяния острова, который околдовал и Джефа, и меня. Сделать это оказалось невозможным. Чем больше мы снимали пальмы, сверкающие лагуны и хижины, крытые листьями, тем яснее нам становилось, что особая привлекательность Тонга заключается не в самом острове— нам приходилось снимать и другие, внешне более живописные острова, — а в его жителях. Это трудолюбивые люди, преданные своей королеве, но самая характерная их черта — удовлетворенность. Во время отдыха их лица всегда озарены улыбкой, что представляет резкий контраст с нахмуренным лбом и сжатым ртом жителей Новых Гебридов. Однако счастье и довольство нелегко отразить на целлулоидной пленке.

Однажды мы пришли домой поздно вечером, усталые после целого дня съемок под палящим солнцем вблизи грохочущих фонтанов в Хума. Когда я переступил порог нашей мбуре, то на мгновение подумал, что ошибся домом, настолько наша гостиная стала неузнаваемой. На стене и окнах висели гирлянды из цветов гибискуса. В одном углу стоял огромный букет канн, с устланного циновками пола было убрано все лишнее, а стол сдвинут в сторону и завален ананасами, бананами, арбузами и жареными цыплятами. Я остановился в дверях, изумленный подобным зрелищем. В этот момент из кухни вышел молодой придворный в ярко раскрашенной вала, с цветком за ухом.

— Ее Величество узнала, что сегодня вам пришлось много поработать, — сказал он. — Поэтому она решила устроить для вас празднество.

Сзади послышалось хорошо знакомое мне пронзительное хихиканье. Я обернулся и увидел Веехалу, разодетого в огромную таовала. Он сотрясался от восторженного смеха. Из другой комнаты раздались звуки гитар, и из кухни вышли вереницей дворцовые танцовщицы в травяных юбках, с гирляндами на шее, напевая на ходу. Веехала втолкнул нас в дверь. Ваеа был уже там, а через несколько минут прибыли все наши многочисленные тонганские друзья. Вскоре комнату заполнили веселые, поющие и пляшущие люди. Когда последний из гостей покинул нас, было уже больше двух часов ночи.

Удалось ли нам найти жителей земного рая? Лишь немногие европейцы, с которыми мы встречались в Нукуалофе, считают эти места раем. Для них остров представляется тихой заводью, где никогда ничего не происходит, и он им ужасно наскучил. Пароходы заходят на остров очень редко, поэтому в местных магазинах не всегда можно купить все необходимое, а почта из внешнего мира почти всегда невыносимо запаздывает. Подобную реакцию европейцев можно вполне понять. Ведь они прибыли на остров заниматься делами, совершенно чуждыми обычаям островитян, — электричеством, телефонной связью, строительством и коммерцией. Они рабы своей профессии и стремятся работать так, как будто живут в промышленной стране, тогда как на самом деле они находятся среди людей, в жизни которых время, задания, конторские книги и двойная бухгалтерия занимают самое последнее место.