Люди рая

Тут я неожиданно вышел на залитую солнцем прогалину и очутился лицом к лицу с самой внушительной и необычной фигурой из всех, что я когда-нибудь видел. Передо мной стояло громадное бревно высотой футов десять. Вдоль бревна на две трети его длины шла щель, а внутри оно было выдолблено так, что получился гонг. Верх бревна был вырезан в виде огромной головы с большим, сардонически улыбающимся ртом, выступающим подбородком и гигантскими круглыми глазами.

— Там-там с лицом, — тихо пробормотал Уолл.

Несколько секунд мы стояли молча. Этот барабан настолько завладел моим вниманием, что я не сразу заметил позади него еще одну, более крупную фигуру, окутанную завесой из высохших пальмовых листьев. Я не спеша прошел через вытоптанную поляну, осторожно раздвинул листья и увидел чудовищного идола. Это была вырезанная из волокнистого ствола древовидного папоротника уродливая фигура обнаженного мужчины с карликовыми ручками и огромной головой, похожей на голову щелевого барабана. Только барабан был из обычного обветренного дерева, а идол ярко раскрашен синей и красной краской, и его широко раскрытые глаза обрамлены разноцветными полосками. На голове идола помещалась платформа, подпертая еще и жердями, на которых висел занавес из листьев, так что идол напоминал какую-то языческую кариатиду. На платформу можно было взобраться по прислоненной сзади лестнице из бревен. Я осторожно опустил занавеску из листьев, а Джеф показал мне на соседние кусты. Там стояла длинная полусгнившая рама, и на ней висело штук сорок-пятьдесят побелевших свиных челюстей.

Деревня была в сотне ярдов отсюда. Около маленьких убогих хижин стояло несколько мужчин. Один из них, оказавшийся вождем, вышел вперед и приветствовал нас на пиджин-инглиш. Уолл сказал ему, кто мы такие. У вождя на шее висела двойная спираль из пожелтевшей кости, привязанная к грязной тесемке. Такие же костяные кольца были у него на обоих запястьях. Я сразу распознал свиные клыки, широко известные по описаниям таких этнографов, как Дикон, Лейэрд и Харрисон.

Свиньи на Новых Гебридах — богатство. Кто хочет купить жену, должен заплатить за нее свиньями. Кто совершил преступление, может откупиться, преподнеся свиней пострадавшей стороне. Но наиболее важную роль свиньи играют в тех ритуалах, которыми определяется жизненный путь каждого члена общины.

Однако не все свиньи, представляют одинаковую ценность. Самки здесь почти ничего не стоят, и их обычно сразу забивают при рождении, не считаясь с тем, что они впоследствии могут принести приплод. Каждый мужчина— или, вернее, его жена, так как вся тяжесть ухода за свиньями обычно падает на женщин, — может выходить лишь ограниченное количество свиней, поэтому все предпочитают иметь ценных самцов. На острове Эспириту-Санто, к северу от острова Малекула, больше всего ценятся свиньи-гермафродиты. Такие необычные существа встречаются и среди европейских пород свиней, но весьма редко, возможно, лишь одно на тысячу. А на острове Эспириту-Санто, по свидетельству доктора Бейкера, который провел всестороннее исследование этого необычайного явления, на каждую сотню нормальных самцов приходится от десяти до двадцати свиней-гермафродитов. Эти двуполые животные не могут давать потомства, но, видимо, у внешне нормальных свиней с Эспириту-Санто существует какая-то генетическая особенность, обусловливающая относительно частое появление подобных уродов.

На других островах свиньи-гермафродиты не встречаются или же стоят не дороже обычных. Самцов ценят за длину и форму клыков. За то же самое на Эспириту-Санто ценят свиней-гермафродитов. Жители Новых Гебридов выбивают у молодых самцов клыки с обеих сторон верхней челюсти. Нижние клыки, оставшиеся без пары, не стачиваются во время еды и беспрепятственно растут вверх, а затем загибаются назад и вниз. К семи-восьми годам конец клыка у свиньи описывает почти полный круг и касается мускулов нижней челюсти. Такая свинья оценивается уже очень высоко. Если удается купить одну такую свинью за шестьдесят-семьдесят фунтов стерлингов, сделка считается выгодной. Клык продолжает расти, врезаясь все глубже в тело, от чего бедное животное сильно страдает. В тканях нижней челюсти клык начинает закручиваться во второе кольцо рядом со своим корнем. В тех весьма редких случаях, когда свинья может прожить еще семь лет, клык полностью закручивается во второе кольцо. Свинья тогда становится настолько дорогой, что за нее можно с полным основанием запрашивать почти любую сумму. А самец с клыками, завитыми в три кольца, — такое сокровище, на которое даже посмотреть можно, лишь отдав одну обычную свинью.