Люди с чистой совестью

Ковпак подмигнул комиссару одобрительно. Он был доволен произведенным впечатлением.

- Это же скольких мы зайцев бьем? - нетерпеливо спрашивал Федора Карпенко коротконогий, загорелый Матющенко. - Из окружения вырываемся по-настоящему - раз, Кригера к ногтю - два.

- В степя выходим - три, - поддакнул Карпенко. - И горные войска в Карпатах к фюреровой матери оставляем - четыре...

- А не много ли зайцев вы насчитали? - оборвал комиссар.

- Раз на охоту идти, так чего ж церемониться, товарищ комиссар? не моргнув глазом, сказал Карпенко.

- Давайте, хлопцы, сойдемся пока на первых двух. А теперь разрабатывайте со штабом детали. А мы с разведкой пойдем пока...

И Руднев, легко вскинув на плечи свой ППД, зашагал по краю кустарника. За ним заспешили мы с Горкуновым.

Уже возле лагеря мы встретили бежавшего навстречу Радика. Сняв шапку и утирая вспотевшее лицо, он издали радостно крикнул:

- Папа! Вот здорово получилось!..

Заметив нас, Радик запнулся.

- Товарищ комиссар, разрешите доложить?

Руднев скрыл улыбку под черным усом.

- Я с донесением от шестой. Она от Синички заслон держит. Два часа назад мы обнаружили колонну немцев. Идет по нашему следу. Много вьючных животных. Все горные стрелки. Майор Дегтев определил: не менее двух батальонов. А может быть, и весь полк.

- Двадцать шестой оправился после вчерашнего, - отметил комиссар Горкунову.

- А может быть, и тот, второй, сформированный в Норвегии... отозвался помначштаба.

- Ну, что же тут веселого? - нетерпеливо осведомился комиссар у сына.

- Так это ж они свою колонну бомбят. Не менее получаса. Похлеще, чем нас в Маняве, - засмеялся Радик.

- Ну, это еще проверить надо, - негромко сказал комиссар.

- Да все же, как на ладони, отец. Вот здесь, за рощицей, видно. Здорово! - не унимался Радик. - Пойдем. Не больше ста шагов.

Руднев повернулся к Горкунову:

- Ставь задачи ребятам. И пошли ко мне один пулеметный расчет... Мы будем на опушке.

Горкунов козырнул. Предводительствуемые Радиком, мы пошли вперед.

- Здесь надо маскироваться, - таинственно шепнул Радик и повел нас овечьей тропой.

Через небольшой овражек мы вышли на опушку. В крайних кустах, замаскировав ветками небольшие брустверы из камней, лежали бойцы шестой роты.

Народ веселился не меньше Радика. Отойдя немного в сторону, чтобы не демаскировать оборону, мы воочию убедились, что Радик говорил правду.

Кряж Синички, голый, похожий на хребтину лежащего коня, здесь был усыпан маленькими зелеными точками. Среди них лежали другие, побольше. В бинокль было видно: это убитые люди и животные.

Изредка, оставляя за собой белесый дымок, зеленели анемичные при солнечном свете ракеты. Вдоль горы все еще бесновалась девятка "юнкерсов". Они уже сбросили бомбы. Прицельно и точно по колонне. Об этом красноречиво говорили трупы горных стрелков 26-го полка, валявшиеся на склоне. Сейчас самолеты обстреливали бегущих, скатывающихся в ущелья альпийских стрелков.

По прямой это было так близко, что, казалось, немцы могут услышать наши крики.

По извилистым горным тропам и долинам, да еще после такого угощения деморализованным остаткам полка сегодня уже не добраться к обороне нашей шестой роты.

Руднев взглянул на часы.

- До темноты еще далеко, - сокрушенно покачал он головой.

Мы взглянули на запад. Солнце уже скрывалось за Синичкой. Руднев словно забыл о немцах и стоял во весь рост, освещенный его лучами.

- А солнце светит, как ни в чем не бывало... Полежим, подумаем... чуть слышно сказал Семен Васильевич.

Я постелил плащ-палатку и лег в стороне. Мы долго молчали. Затих и Радик, израсходовав весь свой восторг.

Мне показалось, что я задремал, когда до моего слуха донеслась тихая песня комиссара:

Если смерти, то мгновенной,

Если раны - небольшой...

Через четверть часа я подошел к комиссару, сидевшему на камне. На коленях его лежала курчавая голова сына. Радик спал.

- Ну как, Петрович, дрейфишь?

- Нет. Вообще... нет. Одного только боюсь.

- Чего же?

- Чтобы не ранили в... ноги.

Руднев участливо улыбнулся.

- А-а-а... Понимаю. А ты как, разве не сможешь? - И приставил, как дуло нагана, указательный палец к виску.

От неожиданного вопроса холодок побежал по спине.

- Н-не-е знаю... Как-то... ни разу в жизни не приходилось...

Руднев рассмеялся. Проснулся Радик и взглянул на нас.

- Что, опять своих бомбят?

Солнце уже скрылось за горой. Тонкой полосой расплавленного металла бросило оно нам последний привет и спряталось за гребешком горы.

- Пошли, хлопцы! Скоро марш, - сказал Руднев, поднимаясь с камня.

Быстро карабкаясь и убегая от тени горы Синички, на миг мы снова догнали солнечный луч.

А еще выше лагерь третьей роты был освещен так ярко, что даже слепило глаза.

Остановившись, утишив стук сердца после быстрого подъема, комиссар вытер рукавом пот. С сожалением глядя на исчезавшее за горой безжалостное светило, тихо сказал:

- Хотел бы ты знать, кому из нас светит оно в последний раз?..

Но тень горы Синички своим крылом уже приголубила кусты и полонины. Погасли последние блики на стальной поверхности оружия. Люди вставали, с трудом разминая ноги. Наступала тихая ночь.