Люди с чистой совестью

Подав шепотом команду, мы бегом бросились под мост. Уже не менее полусотни человек достигли узкого горлышка. Арка красивыми линиями чернела над самой головой. Только тогда зашипела где-то в небе ракета. Бегущая толпа партизан проскакивала теснину. Мы были уже в мертвом пространстве. Над самой головой бил немецкий пулемет. На нас со звоном сыпались гильзы.

- Еще теплые, - бормотнул к чему-то Горкунов. - Как бы не бросил гранату...

Трассы немецкого пулемета перекрестились с очередями наших. Вдоль полотна ударили автоматы. Это посланное мною отделение вскарабкалось на мост. Лай немецкого пулемета смолк. Словно бешеный пес поперхнулся сунутой в глотку палкой.

В сорокаметровой высоте хрип, возня, и к нам вниз один за другим шлепнулись три фашиста.

- Два сбежали. Пулемет наш! - крикнул сверху Антон Петрович.

- Оставаться до подхода обоза! Удерживать мост! Антон Петрович, слыхал? - командовал Горкунов снизу.

Выскакивая из ущелья, ударные роты, как бурный пенящийся поток, уже разливались по улицам Делятина.

- Теперь они сметут все на своем пути! Я пошел с третьей! С тобой восьмая. Сережка Горланов! Чуешь? - крикнул Горкунов. - В распоряжение подполковника!

Задержались всего на две-три минуты. Иногда это нужно, чтобы хоть на миг почувствовать, охватить слухом всю картину боя, а не только стреляющий рядом пулемет. Стрельба уходила вправо, и по множеству автоматных очередей я определил, что именно туда быстро двигался Карпенко со своей третьей.

- В чем дело? - спросил я Горланова. - Мост через Прут должен быть левее!

Горланов тоже с тревогой прислушался к стрельбе.

- И мне показалось. Но что здесь, в суматохе, разберешь?

Осмотрелись. Взлетали ракеты. Стрельба быстро удалялась. Наши шли без заминки. Начались пожары. Со мной были лишь Горланов и один взвод его роты, да Женька, мой четырнадцатилетний "адъютант", прикомандированный в последние дни ко мне комиссаром.

- Нужен проводник, товарищ подполковник, - твердил мне Горланов. Время теряем!

Мы стали стучаться в ближайшие хаты. Но перепуганный выстрелами народ сидел тихо и не отвечал.

- Что же делать? Эх, была не была...

Размахнувшись, я прикладом высадил первое попавшееся окно. Сунул голову в хату. У самого окна стояла широкая семейная кровать, вздыбившаяся перинами. Такие бывают в Польше. Под периной лежала женщина. В самом уголке кровати я заметил худощавого мужчину, дрожавшего от страха.

Крикнув что-то успокоительное женщине, от чего она, вероятно, испугалась еще больше, мы с Горлановым пытались вытащить бормотавшего католические молитвы хозяина. Стараясь изо всех сил убедить его, что ему ничего не угрожает, мы совали ему под нос автомат и просили, умоляли об одном:

- Выведи нас на мост через Прут. Быстрее! Кратчайшим путем. Понимаешь?

Наконец он понял.

- Маричко! Я зараз врацам. Покаже паном, цо им тшеба, - и вылез к нам через вышибленное окно.

Предводительствуемые этим белым "привидением", мы бросились к мосту через Прут.

- Скорее, пока его не заняли немцы!

Я взглянул на часы. Бой продолжался не более десяти минут.

К мосту мы поспели раньше немцев. Дали три условные ракеты. Понимая, что Руднев, ведший сзади колонну, может не поверить такому быстрому захвату моста, я пустил в небо несколько очередей. Пусть услышит звук советского автомата.

- Цо пан каже робить далей? - спросило белое "привидение".

- Беги домой! Беги скорее к себе и кричи: "Передать комиссару: мост захвачен!"

Повторяя про себя, как молитву, эти четыре слова, обрадованный проводник исчез в темноте.

Горланов со своим взводом уже занял оборону на противоположном берегу Прута. Третья рота в городе весело перекликалась озорным фырканьем автоматов. Через полчаса к мосту стали подходить выходящие из боя группы.

Станция была захвачена Матющенкой почти без боя. Минутная задержка произошла из-за подошедшего в это время эшелона. Но он шел порожняком. Небольшая группа фашистов на вокзале почти не оказала сопротивления и была перебита. Штаб группировки генерала Кригера охраняла всего одна рота немцев и два танка. Они были сожжены во дворе, где ночевали танкисты. Попутно хлопцы разбили несколько немецких магазинов с продуктами. Народ бросился на еду, забыв о генерале Кригере. Бойцы выходили к мосту, жуя на ходу.

Откуда-то из переулка выскочил Володя Лапин с огромной банкой варенья в руках. Рядом с ним бежала радистка Анютка.

- Подполковник! Варенье настоящее, малиновое... Попробуйте! кричала она мне, еще не дойдя до моста.

Мне было не до варенья. Что-то неладное почуял я впереди. Проводников раньше нельзя было добыть. А сейчас из Заречья, предместья Делятина, разбросавшего за Прутом свои хаты, в нашу сторону по одному, а то и группами бежали гуцулы. Некоторые тащили домашний скарб, другие бежали с пустыми руками. На вопросы отвечали одно: "Ниц, не знаем". Но я чувствовал - там, впереди, куда должна направляться наша колонна, засел враг. Спасающийся или изготовившийся к прыжку?