Люди с чистой совестью

Кроме утешительной радиограммы Лисицы, были и другие новости. Уже второй день возвращались наши диверсионные группы. Высланные на задание еще из Зеленой дней десять назад, они достигли Станислава, Коломыи, Долины и ковыряли толом и минами поезда, мосты, подрывали автомашины. Каждый батальон отправлял тогда по нескольку групп. Грохот взрывов не долетал до нас в горы. Но он тревожил немецкое командование, он заставлял Кригера и торопиться и разбрасывать свои силы.

Из высланных на железные дороги диверсионных групп больше половины вернулось уже в свои подразделения. Остальные тоже выполнили задание, но еще где–то бродили в горах в поисках своего отряда, путая своими следами и вражескую разведку и командование.

Словом, начались новые карпатские дела.

Руднев и Ковпак, по–особенному собранные и энергичные, с утра ходили по лагерю. Внимательно поглядывали на отдыхавших бойцов. Затем долго совещались.

Комиссар собрал политработников. Панин, Шульга, Фесенко, Москаленко тесным кольцом обступили комиссара. Он сказал им что–то веселое, и на хмурых лицах проступили улыбки. Затем не более минуты он вполголоса ставил им задачу:

— Ясно? Мы с командирами займемся сами. Потолкуйте с бойцами. Что сейчас главное, когда народ передохнул немного? Прочитайте по ротам радиограмму товарища Хрущева. Задание выполнено, товарищи.

И когда политработники уже начали расходиться, комиссар сказал секретарю парторганизации Панину:

— Яша, раздувай пожар революции. Дело будет.

И глядя на комиссара, я подумал, что действительно сегодня ночью будет большое дело.

Во второй половине дня собрали командиров.

— Опять на военный совет? — отрапортовав, тихо спрашивали Базыму комбаты и командиры рот.

— Нет, совещания не будет, — блеснув в их сторону воспаленными глазами, отвечал комиссар.

— Рекогносцировка, хлопцы. Пошли со мной, — почему–то ухмыляясь и словно обещая победу, поманил нас за собой Ковпак.

Пройдя около трехсот метров, мы вышли на поляну. Отсюда видна была извивающаяся лента Прута. Дымки хат да верхушка часовни, торчащая словно со дна пропасти, указывали на большой населенный пункт.

— Ориентируйтесь по карте, — слегка картавя, сказал Руднев.

Но занятие это, такое привычное с тех пор, как вошли мы в горы, было прервано.

Над долиной Прута стройной девяткой шли «юнкерсы». Гул моторов особенно грозно звучал в ущельях.

По сравнению с мощным звуком сами самолеты казались удивительно маленькими и безобидными.

— Не уползать в кусты. Жаль терять время. За мной, — весело скомандовал Ковпак и перебежал к странному сооружению посреди полонины.

На четыре высокие и хорошо выструганные жерди, вбитые по углам стога, была насажена тесовая крыша. Особыми приспособлениями она передвигалась по жердям вверх и вниз в зависимости от высоты стога и прикрывала сено от дождя. Сейчас сена на было. Быстро подняв на несколько колышков крышку, мы залезли под нее, продолжая наблюдение.

Самолеты сделали несколько кругов, а затем один за другим пошли на бомбежку. Бомбили они довольно далеко от нас. Разрывы доносились глухо, только откуда–то из глубины доходило до нас вздрагивание почвы.

— Определи место бомбежки, Вася, — сказал нетерпеливо Войцеховичу комиссар.

— Бомбят гору Синичку, — крикнул Войцехович, ориентируясь по карте.

— Тоже не плохое дело, — осклабился Ковпак. — Пускай, на здоровье…

Комиссар сразу начал с плана предстоящей операции.

План был прост и ясен. Он опирался на добытые вчера сведения. Но комиссар сделал из них другие выводы:

— Противник имеет во много раз превосходящие силы. Он измотал нас, — жестким голосом говорил Руднев. — Он почти уверен в близкой победе. Об этом свидетельствует вот эта листовка, — комиссар показал вчетверо сложенную розовую бумажку.

Листовка пошла по рукам. В ней сообщалось населению о том, что «банда» Ковпака разбита. Обещались награды за поимку партизан. Кончалась листовка на обычный фашистский лад: угрозой расстрела за сочувствие и помощь «разбитым» партизанам.

Руднев приподнялся с колена и, стоя во весь рост, продолжал:

— По всему видно, что сегодня судьба дает нам передышку. Может быть, последнюю. Люди голодные, это правда. Но все же отдыхают и уже сутки не ведут боя. Политруки и парторги, командиры! От вас требуется навести порядок в строю. Кригер обнаглел и бросил на нас почти все свои войска. Они вылезли на вершины гор. Значит, нам выгоднее всего бить их — где? — в долине. Штаб группировки генерала Кригера находится в Делятине. Он уже натренировался окружать нас. Вчера было которое окружение? — требовательно спросил он начштаба.

— Двенадцатое, — хмуро отозвался Базыма.

— Ну, вот. А к утру готово будет тринадцатое, — словно нанося удар, объяснил Руднев.

— Значит, что нам и выхода нет? — сокрушенно спросил Кульбака.

— Выхода нам нет. Кроме как рвать кольцо через штаб немцев. Через Делятин, — торжественно сказал Ковпак.

Комиссар молчал. Люди поглядывали то на Ковпака, то на карту. Соображали. Недолго сидели молча. Заговорили все сразу, излагая друг другу свое понимание замысла предстоящего боя.