Люди с чистой совестью

Тихо пробирались мы по кочковатой тропе. Иногда слышалось чавканье, бульканье, храп и стоны… Но умные, привыкшие к походам животные будто понимали: если в болоте нас обнаружат и возьмут на прицел пулеметами, пристреляют минометами, — мы погибли…

По времени и пройденному пути я отметил про себя — вся колонна втянулась в болото. Топь стала все сильнее засасывать… вот уже по колено, по пояс бредут люди в вонючей, пахнущей лягушками и тиной жиже… Неужели он предатель? Но вот мы нащупали ногами под грязью твердый грунт, стали попадаться камни, галька. Вот уже и песчаный берег… На горизонте на фоне неба проектируются телеграфные столбы. Шоссе близко.

Командиры расположили выходящих из болота цепью.

— На шоссе — разведку! — скомандовал я Васе.

Люди начали шуметь. Выливали из сапог и штанов воду, звякали оружием… Изредка хлюпал смешок… Раненые стонали на носилках.

Вернулась разведка.

На шоссе — немцы. Но посты их дремлют, не подозревая вблизи противника. Уверенные в непроходимости болота, они надеялись провести спокойную ночь в затишных кюветах шоссейки.

— Натаскали снопов… Устроились надежно… Изредка курсирует по шоссе один танк, — докладывал Лапин.

История партизанского движения знает много примеров, когда партизаны в одиночку или мелкими группами скрывались в болотах, лесах, горах от врага. Иногда это голодное, холодное бегство переходило в героическую борьбу со страхом смерти, которым враг изматывал изо дня в день, из месяца в месяц загнанных в дебри людей.

Но для нас после трех славных рейдов в этом окружения было что–то обидное.

Хотя мы и знали, не могли не знать осенью 1943 года, что в бою пехоты против танков многие лягут здесь навеки, мы дали команду — в атаку!

Организовать атаку мы не успели… Нужно было еще хотя бы 5–10 минут, чтобы распределить между командирами сектора шоссе. А в это время позади, на той стороне болота, где час назад мы бросили возы и слабых лошадей, шквальным огнем ударили пулеметы, автоматы, раздались взрывы гранат с высотки, оставленной майором Дегтевым, полетели в небо ракеты.

Некоторые, явно шальные очереди попали и в нашу сторону.

Думать было некогда, организовать атаку не пришлось.

Вася командовал где–то слева:

— Вперед!

Рядом со мною был комиссар Мыкола. Я крикнул ему:

— Держись за мной, подгоняй ребят, чтобы не залегли. Иначе — гибель. Только вперед! В случае чего, принимай команду. Только не останавливаться.

— Только вперед! — подхватил чей–то голос рядом. Я увидел соломенный брыль нашего проводника.

Вся группа пошла на прорыв, ориентируясь по столбам шоссе. Мы поспели вовремя. Смяли, передушили, перебили прикладами и ножами еще спящих в снопах фашистов… И только проскочили шоссе, как с боков почувствовали клещи немецких танков. Но они уже не могли нас зажать. Это были клещи, хватавшие пустое место, вернее, больно прищемившие наш хвост… С каждым шагом, с каждой перебежкой мы все дальше уходили на внешнюю сторону кольца.

И уже совсем шальной снаряд из танковой мелкокалиберной пушки отомстил нам за неудавшуюся врагу, так искусно организованную ловушку. Трасса, оранжевая, словно бархатный канат, преградила нам путь… и где–то недалеко, мягко шлепнувшись, погасла.

— Ой, мамцю моя! — жалобным восклицанием отозвалось впереди. Я сразу узнал голос нашего проводника. Он лежал, уткнувшись лицом в землю, раскинув белые–белые руки. На шоссе вспыхнула ракета. Темное пятно на сорочке росло, расползалось.

— Переверните меня… — попросил он.

Доктор Циммер исполнил его просьбу.

— А, товарищ командир…

В груди у него забулькало, страшно и громко.

— Умрет через две–три минуты, — шепнул мне доктор.

Мимо пробегали наши, припадая к земле при частых вспышках ракет.

Танки продолжали бешено обстреливать цепь, но, выскочив на шоссе, они переносили огонь дальше. Снаряды и пулеметные трассы уже давали перелет.

Белая рука поднялась в воздухе, словно звала на помощь. Я нагнулся…

— Ну, ось… мы вместе с вами, пане–командире… брали Берлин… — еле слышно прохрипел профессор. — Берлин бралы…

Через две минуты он скончался.

В лесу шла сумасшедшая стрельба. Слышалось ржание раненых лошадей, похожее на детский плач. Молча, бегом двигалась колонна…

С высоток за болотом взлетали ракеты. Но они уже не освещали нас. Танки близко, но неровности почвы спасали. Пули проходили невысоко, почти на уровне головы, но как только пулеметчик снижал обстрел, — они ударялись о спасительный бугорочек, всего на полметра возвышающийся на горизонте, и взмывали вверх. Люди, сгибаясь, перебегали к нам в лощину.

Постреляв немного, танки перевели огонь на лес. Мы использовали передышку и ушли от шоссе.

Построив колонну и сориентировавшись по полям и оврагам, мы взяли путь прямо по азимуту на Шепетовские леса. Там будет вырыта могила участнику Карпатского рейда, могила «гимназиальному профессору», преподавателю латыни и германской литературы, человеку, ставшему в пятьдесят лет советским патриотом и вместе со всеми нами «бравшему Берлин».

15

Зацепившись за кромку Шепетовского леса, мы свалились отдыхать.