Люди с солнечными поводьями

Удалось дело черной буре, а когда наконец улетела, ахнул лес и вздохнула земля: вся нагая стояла береза – ни узорного летнего платья, ни венца, ни нарядных серег! Нечем даже прикрыться бедняжке, робко голые ветки повисли, а на некогда белой коре лес увидел как будто ожоги – жгучей зависти черные метки, что оставили взоры других…

– Кому такие нравоучительные сказки рассказываешь – себе или малышам? – засмеялась, незаметно приблизившись, Эдэринка.

– От твоих назиданий отстать боюсь, – усмехнулся Силис. – Поучать-то, сама знаешь, всегда приятно.

– Похая казка, – надув губы, сказал Чиргэл.

– Похая, – подтвердил Чэбдик.

Дети мало что поняли, но уловили отцовскую печаль.

– Ты что-то важное хотела мне сообщить, – напомнил Силис.

Эдэринка отмахнулась:

– После, после…

С раскрасневшимся лицом достала из закутка заранее припасенные маленькие подарки невесткам – горшочки для снадобий, связки жильных ниток, другую нужную мелочь. Помогая внукам одеться, и им что-то сунула в руки. Ревнивые близнецы заметили, мигом сползли с отцовских коленей. Заканючили, дергая мать за подол:

– Нам дай!

Старшие попрощались с отцом, остальные убежали на улицу. Вскоре юрта опустела. Эдэринка ушла за левую занавеску усыплять малышей. Мастер снова взялся за топорик и тесло.

…В полночь вокруг Силиса ярко горело несколько сальных плошек. Дом спал. Дева Луна тщилась заглянуть в юрту, минуя чудесный лес, нарисованный инеем на пластине окошка.

Люлька для Илинэ была почти готова. Детское гнездо ловко легло в двухдвадцатом годичном кольце березы. Загнутое острой ложкой-теслом лезвие топорика мягкими ударами выбирало с покатого дна последние слои лишней древесины. Выкапывало отверстие-сток, чтобы младенец всегда оставался сухим. В изголовье Силис вырезал отдушину для свободного дыхания темени, с боков – полукруглые выемки для кормления грудью. С левой стороны берестяного навеса привязал ножницы. Над колыбелями девочек ножницы подвешивают и как талисман, отгоняющий злых духов, и как посыл к извечному женскому заделью. Поддон мастер снабдил пологими поперечинами для укачивания. Высверлил, выгладил по краю нехитрый узор.

Днище нянька Лахса застелет толстым слоем стружек, мелко порубленного сена и толченой древесной трухи, набросит поверх жеребячью пеленку. Девочке, прикрытой меховым одеяльцем, крест-накрест зашнурованной креплеными к люльке ремешками, будет тепло и мягко. Слева направо вертя над колыбелью курящуюся ветку можжевельника, Силис проговорил короткое заклинание.

Подошла Эдэринка, села рядом. Прижалась к мужниному плечу.

– Так что ты хотела сказать мне давеча?

Она тихо засмеялась:

– Ни за что не угадаешь!

И не выдержала:

– У нас будет новый ребенок.

– Да что ты! – ахнул Силис, откинувшись на спинку лавки. Множество разрозненных мыслей и слов ринулись в голову. В смятенную душу разом нахлынули стыд, радость, много всего…

– Месяц уже ношу дитя в себе. Должна родиться девочка, я сегодня на ытыке гадала, – выдохнула жена.

Обняв ее, Силис расслабленно подумал: «Значит, Эдэринка не скоро уйдет к Хозяйкам. И мать еще задержится на Срединной земле, подождет. В Элен больше нет горшечниц, а Хозяек Круга всегда три. Слава Тебе, Белый Творец, как хорошо!»

– Эта люлька для девочки по имени Илинэ. А пройдет восемь лун, и тебе надо будет делать другую. Для малышки, чье имя пока неизвестно, – жарко шепнула жена.

Внутри огромной радости Силис вдруг ничтожно огорчился: опять люди начнут болтать… И осерчал на себя: «Да что мне людская зависть и насмешки! Приходят умильные мысли – и пусть приходят! Эти мысли всяко лучше дурных и тревожных, навеянных злой бурей».

Силис подумал, что все оставшиеся весны готов мастерить одни только детские гнезда. Пока есть нужда в новых люльках, народ саха будет жить.

Он посмотрел на Эдэринку. Она посмотрела на него. Оба тихо засмеялись, потому что знали мысли друг друга. Они ведь всегда думали одинаково.

* * *

Если взять весною гибкий тальниковый прутик и крепко связать его концы, получится круг. Потом, как ни распрямляй, как ни гни связанный прут, он все равно будет принимать форму круга. Так и жизнь – уходит с Круга в вечные земли и возвращается обратно в этот мир или другие.

В бессрочном времени и бесконечном пространстве существует не одна земля. У каждой внутри свои круги: Солнца и Луны, жизни и смерти, священных заповедей, разума, памяти, схода… Множество разных кругов расходится в мирах, вытекая один из другого, словно от кинутого в воду камешка. Не ведает человек, сколько раз он приходил на Круг жизни, уходил с него и на какой по счету земле живет сегодня. Круг не имеет начала и исхода, он – все и ничто, он знает всех в одном и одного во всех; каждое рождение в нем ведет к смерти и каждая смерть ведет к рождению.