Люди средневековья

Аббатиса одного из крупных монастырей в Винчестере в XVI веке имела свою собственную прислугу, кухарку и помощницу кухарки, а также горничную и даму-камеристку, которые ей прислуживали, как какой-нибудь светской леди. Эта аббатиса никогда не обедала вместе с монахинями, за исключением праздничных дней. Однако все игуменьи обычно держали при себе одну сестру, которая служила компаньонкой и помогала в хоре, а также свидетельствовала о добропорядочном поведении аббатисы; эту сестру называли капелланшей, которую, по уставу, ежегодно меняли, чтобы матушка не заводила себе фавориток. Мы помним, что, когда мадам Эглантина отправилась в паломническую поездку, она взяла с собой свою капелланшу, а также трех священников, ибо монахиням не полагалось путешествовать в одиночестве. Одной из обязанностей мадам Эглантины было развлекать посетителей, и она делала это со своей неизменной учтивостью, а уж в посетителях у нее, в этом можно не сомневаться, недостатка не было. Ее сестры, которые удачно вышли замуж, имели свои собственные поместья и стали важными дамами, ее престарелый отец и вся аристократия графства приезжали по праздникам поздравить ее; да и после этого они частенько заглядывали к ней на обед с цыпленком, вином и хлебом из пшеничной муки тонкого помола, проезжая мимо монастыря, а то и проводили здесь ночь. Одна-две дамы, чьи мужья уходили на войну или отправлялись в паломничество в Рим, поселялись в монастыре в качестве квартиранток, платили за свое проживание и жили здесь по целому году, ибо ничто так не радовало душу сельских помещиков или богатых горожан, как использование монастырей в качестве пансионата для своих родственниц.

Однако это нарушало мир и покой сестер, особенно когда в монастыре поселялись дамы, носившие яркие платья, имевшие собачек и принимавшие гостей, поскольку они подавали дурной пример монахиням. Сохранился документ, в котором епископ, посетивший один из монастырей, приказывает: «Пусть жена Фелмершэма, со всеми своими слугами и приживалками, в течение года покинет монастырь, поскольку они доставляют сестрам много беспокойства и являют собой дурной пример, причиной тому служат их одежды и люди, приезжающие к ним в гости». Легко представить себе, почему епископ возражал против того, чтобы суетные замужние дамы селились в аббатствах. Стоит только заменить «жену Фелмершэма» на «Батскую Ткачиху», как все станет ясно. Впрочем, эта женщина была не из тех, кому игуменья могла отказать в гостеприимстве, один список мест, которые она посетила как паломница, открывал ей доступ в любой монастырь. Улыбаясь во весь свой щербатый рот, «на иноходце лихо восседая», она въезжала в ворота, и, пока она не покидала стен аббатства, в нем целый месяц все было перевернуто вверх дном. Я уверена, что именно она научила мадам Эглантину плоить покрывало по последней моде, и, несомненно, именно она ввела в обиход большие шляпы, «формой что корзинка», и алые чулки, столь популярные в некоторых монастырях. Епископам, конечно, все это очень не нравилось, но, несмотря на все усилия, они не могли изгнать «квартиранток» из монастырей, поскольку монахиням нужны были деньги, которые те платили им за проживание и питание.

Легко понять, что эти постоянные вторжения гостей из внешнего мира помогали распространению мирских обычаев в обители мадам Эглантины. Ведь сестры, в конце концов, тоже были женщинами и имели безобидные пристрастия, присущие женщинам. Но Власти (с большой буквы) не считали эти пристрастия безобидными. По мнению Властей, дьявол искушает монахинь тремя напастями: плясками, нарядами и собачками. Средневековая Англия славилась своими танцами, пантомимами и песнями менестрелей; ее называли Веселой Англией, поскольку, несмотря на то что эпидемии чумы, голод и жестокое отношение людей друг к другу делали жизнь тяжелой и суровой, англичане любили веселье. Но у церкви не могло быть двух мнений по поводу плясок; один моралист выразил ее отношение к ним очень точным афоризмом: «Изобретателем, покровителем и распорядителем плясок является сам дьявол». Но, если мы посмотрим на отчеты, которые мадам Эглантина в конце года представляла на суд своих сестер (или не представляла), мы найдем сведения об оплате пирушек в новогоднюю и двенадцатую ночи, майских игр, хлеба и эля в праздничные ночи с кострами, менестрелей и актеров на Рождество, подарков старине епископу во время его посещений, и, возможно, скудного вспомоществования для самой маленькой школьницы, которой разрешалось надеть костюм аббатисы и вести себя как она в течение всего Дня избиения младенцев. А когда мы заглядываем в журналы епископа, то видим, что мадам Эглантине запрещалось «слушать менестрелей, разыгрывать интерлюдии, плясать или пировать в вашем святом месте», и ей еще везло, если епископ делал исключение для Рождества и «другого честного времени для отдыха в своей среде при отсутствии мирских персон». Мне почему-то кажется, что она развлекала своих гостей танцами.