Люди средневековья

Я думаю, что из столь захватывающей книги встают яркие образы домовладельца и его молодой жены. Присмотримся к ней. Утром она вставала гораздо раньше, чем современные дамы, хотя и не так рано, как монахини, которым нужно было спешить к заутрене, ибо в этот час, как говорил ей ее муж, замужним дамам вставать не приличествует. Затем она умывалась, гораздо меньше, чем современные дамы, возможно, ополаскивала только лицо и руки, и читала утреннюю молитву, а потом очень тщательно одевалась, ибо знала, кто за ней следит, и шла с дамой Агнесс, бегуинкой, к мессе, опустив долу глаза и сложив руки поверх своего красочного передника. После мессы, а быть может, и исповеди она возвращалась и проверяла работу слуг, которые должны были подмести зал и комнаты, вытереть пыль, выбить подушки и покрывала и прибрать везде, после чего она давала мастеру Джону-управляющему указания по поводу обеда и ужина. После этого она посылала даму Агнес проверить, накормлены ли ее собачки и птички, «ибо они не умеют говорить, поэтому говорить и думать за них должна ты, если у тебя они есть». Если она жила в доме своего поместья, то должна была подумать и о скотине на ферме, и дама Агнес должна была проверить, как ухаживают за ней пастух овец Робин, пастух быков Джоссон, пастух коров Арнул, доярка Жаннетон и жена фермера Оделина, которая работала на птичьем дворе. Если же она была в своем парижском доме, то вместе с горничными вытаскивала из больших сундуков платье и меха и расстилала их в саду или во дворе на солнышке, выбивала пыль небольшой палкой, встряхивала на ветру, выводила пятна с помощью того или иного рецепта, проверенного на практике ее мужем, выискивала своим острым взглядом моль или блоху.

Но вот наступало время обеда, самого главного приема пищи в течение дня. Наши предки обедали в 10 часов утра. Что жена домовладельца подавала своему господину и хозяину, зависело от времени года и от того, постный или скоромный был день, но мы знаем, что недостатка разнообразия меню у нее не было. После обеда она следила, чтобы слуги тоже поели, а затем из занятой домохозяйки превращалась в отдыхающую даму и могла немного развлечься. В деревне она могла отправиться на соколиную охоту вместе с соседями; в городе, зимой, могла поболтать и поиграть с другими замужними дамами своего возраста, загадывая загадки или рассказывая истории по кругу, сидя у огня. Но больше всего она любила гулять по своему саду, сплетая венки и гирлянды из цветов, фиалок, левкоев, роз, тимьяна или розмарина, собирая созревшие ягоды или плоды (она любила малину и вишню) и давая советы садовникам, как выращивать тыквы («в апреле обильно поливайте их и пересадите на новое место»), которым садовники уделяли, уделяют и будут уделять очень много внимания, на радость своим хозяевам. Устав от этого, она собирала вокруг себя даму Агнес и своих служанок, усаживалась под украшенными резьбой балками потолка в зале и принималась чинить дублет своего мужа, вышивать облачения для священника, служившего в его фамильной часовне, или ткань, которой она намеревалась обить стены в своей спальне. А быть может, они просто ткали (поскольку, по словам ткачихи из Бата, Бог наградил женщину тремя талантами — обманывать, плакать и ткать), и она рассказывала служанкам историю Гризельды, и ее голос поднимался и падал под стук ткацкого станка.

Наконец, наступал вечер, и ее хозяин и господин возвращался домой. Какой переполох в доме вызывал его приход, мы знаем очень хорошо, поскольку нам известно, чего он ждал от своей жены. Начиналась беготня — слуги несли бутылки с горячей водой, чтобы согреть ему ноги, и удобные комнатные туфли; его жена внимательно выслушивала его рассказы и восхищалась всем, что он сделал. Потом все шли ужинать, в обществе гостей или вдвоем при свете заходящего солнца. Муж смаковал жареного журавля и бланманже, а она хрустела своими любимыми вафлями. После ужина, в сумерках, она рассказывала ему, как прошел день, и спрашивала совета, что делать с глупой молодой горничной, которую она застала за беседой с подмастерьем портного; беседа велась через низкое окошечко, которое выходит на дорогу. Когда она поворачивается к нему, в ее глазах супруг читает нежную привязанность, а на ее круглом личике — беспокойство по поводу горничной. Когда же он хвалит жену, то ее лицо расплывается в улыбке, и во взгляде старого мужа, когда он смотрит на нее, тоже появляются нежная привязанность и гордость. Наступает ночь, и они вдвоем обходят дом, запирая все двери и проверяя, все ли слуги уже улеглись, ибо наши предки, в отличие от нас, экономили свечи. И они ложатся спать.

Здесь мы покинем нашу семейную чету.