Люди сверху, люди снизу

Впрочем, он повторялся, стереотипно вращаясь, как Белк в Колесе, в плену социальных «надо»: надо платить за халупу халупосдатчице, маслянистые глазки которой заводятся лишь при виде гринов, отстегиваемых ей Savvoй раз в месяц – он упаковывал их в тот самый конвертик, где лежала подачка, компенсирующая двадцатидневную барщину (исключим выходные, в которые, как известно, всегда «надо куда-нибудь выходить»). Надо производить продукт (еще то словцо, не правда ли), за который тебе кинут ту самую подачку. Надо врать Самому – врать всегда! – у которого вместо компа живет-поживает в кабинетике огромный ящик и раскинута на огромном столе программа передач на неделю (Сам не умеет обращаться к компом) – о, г-н Заноза, о вас чуть позже, немного терпения! Надо – в прачечную, надо – в супермаркет, надо – в метро, где: терпеть-вертеть-обидеть-ненавидеть испарения (и снова – здравствуй, немытая Рассея!), надо – на историческую р-р-р, дабы выполнить «сыновний долг». Еще надо уступать старушкам, они ведь без вины виноватые; надо освобождать места инвалидам, пассажирам с детьми, родным и близким покойных, а также покойным. Надо: быть вежливым, немногословным, не имеющим своего мнения автоматом (простите, сотрудником фирмы), полным желания улучшить профессиональные качества жизнерадостным кретином, оптимистично отоваривающимся в каком-нибудь «Рамсторе» или «Седьмом континенте». Надо: здороваться с любыми соседями. Надо: не орать, не грубить, не слышать, не видеть, не знать, не чувствовать, не быть… То beer or not to beer? Пиво после таких мыслей шло лучше обычного.

Но именно с такими мыслями – а те, как водится, материальны, – и сидел чаще всего наш бедный Savva в дурацких своих офисах. Последний – тот самый, где верстался безумный журнальчик – и привиделся ему ранним субботним утром. Вот он, Savva, замучен тяжелой неволей, идет-таки по унылому коридору, обитому какой-то пованивающей пленкой. Вот он, Savva, заходит в офис и включает машину: та издает свое легкое кваканье, загружается и наконец ослепляет Savvy великолепной макинтошной условностью. Savva проверяет почту, забредает на несколько сайтов, а потом верстит себе до вечера. А вечером от такого же, как и он, Офисного Крыса ему на ящик приходит чудная графоманщина неизвестного – вот он, скопированный файл, кочующий в начале XXI-го по издательствам, присланный не так давно и аффтару:

Люблю я Работу, Зарплату люблю!
Все больше себя я на этом ловлю.
Люблю я и Босса; он – лучше других!
И Боссова Босса, и всех остальных.
Люблю я мой Офис, его размещенье.
А к отпуску чувствую я отвращенье.
Люблю мою мебель, сырую и серую,
Бумажки, в которых как в Бога я верую!
Люблю мое кресло в Ячейке без свету,
И в мире предмета любимее нету!
Люблю я и равных мне по положенью.
Их хитрые взгляды, насмешки, глумленья.
Мой славный Дисплей и Компьютер я лично
Украдкой целую, хоть им безразлично…
И каждую прогу опять и опять
Я время от времени силюсь понять!!
Я счастлив быть здесь, и пока не ослаб —
Любимой работы счастливейший раб.
Я нормы и сроки работ обожаю,
Люблю совещанья, хоть там засыпаю.
Люблю

я Работу – скажу без затей;И этих нарядных, всех в белом людей,
Пришедших сегодня меня навестить,
С желаньем куда-то меня поместить.

Пожалуй, история начинает утомлять читающего-простигосподикритикующего, не так ли? Странный он какой-то, Savva этот… и аффтар тоже… странный… «И чего хочет? Снова вещает, что жизнь – дерьмо? Плавали, знаем» – «Плавает, сударь, сами знаете что…. А мы – мы ходим!»