Люди трех океанов

Встретились за облаками. Взгляд прикован к ведущему «мессершмитту». Он качнул крыльями, будто делал разминку перед выходом на поединок. Степан дал сигнал Атлантову для выхода в атаку. Потом глянул и не поверил своим глазам: на фюзеляже чужака — ягуар! И та же цифра — 21. Он! Надо с ходу взвесить все «за» и «против»: «мессер» имеет превосходство в огне, но за Ла-5 преимущество маневра и скорости. Можно считать, шансы равны.

Степан приказал Атлантову с ведомым атаковать другую машину, а эту не трогать.

Машины сближались с бешеной скоростью. Но открывать огонь не спешил ни тот, ни другой. Рудимов глядел сквозь лобовое стекло и видел, как перед прицелом разрастался синий четырехгранник чужого самолета. Сейчас он казался чуть фиолетовым — то ли от наплывшей слева сизоватой тучи, то ли от большой высоты. Но с приближением становился светлее, будто раздуваемый шар. Он уже расползся на четверть лобового стекла. Еще шире, шире… Плоскости как-то неестественно вытянулись, словно расплющенные. Не снимая правой руки с гашетки, Степан протер повлажневшие глаза левой ладонью.

Плоскости вытянулись еще длиннее и горели, как нить накаливания. Рудимов отсчитывал последние мгновения, когда можно дать залп из всех пушек. Но немец ударил первым. Степан едва успел толкнуть педаль вперед, и «ягуар» промелькнул мимо, как синеватая острога.

Они разошлись. «Ягуар» оказался так далеко, что Рудимов со страхом подумал: «Неужели уйдет?» Это казалось невероятным, невозможным: столько ждать, искать, найти и упустить!

Немец не ушел. Степану показалось, что они увидели друг друга, когда прошмыгнули на встречных курсах, Неужели и он, немец, узнал его, Рудимова?

Развернулись почти одновременно и опять пошли на сближение. Стрелять было еще невыгодно — далеко. Степан торопливо гнал машину навстречу. Но немец внезапно вымахнул горку, потом еще раз и круто пополз вверх. Терять нельзя ни секунды. Завладеет немец высотой, и вывернуться будет невозможно. Степан тоже поставил на попа машину. Ла-5 легко и с каким-то веселым звоном врезался в высоту, подминая на пути облака.

Они встретились вновь. Но теперь уже на параллельных курсах. Шли вначале на большом расстоянии, а потом сблизились и летели почти рядом, борт к борту. Ясно, отчетливо видели друг друга. Немец был без шлемофона. Видимо, в кабине жарко. На белой, седой голове чернела дуга от наушников. На тонкой кадыкастой шее — ларинги. Брови тоже седые. «Стар, но красив», — совсем некстати подумал Степан, и внутри закипала зависть и злость. Вот они летят рядом: один — искалеченный, с трудом вырвавшийся из лап смерти, другой — властный, самоуверенный, избалованный славой…

Надо идти еще выше. Тяжело дышать без кислорода. Степан рванул ручку на себя. Почти в то же мгновение дыбом встал и «ягуар». И опять они летели рядом, пронизывая жидкие облака и не сводя друг с друга глаз. На шкалы высотомеров наматывался седьмой километр. Облака отстали, сквозь них зеленела вода залива. Кого-то она ждет, та вода?.. Высота все ощутимее и больнее распирала грудь. Дышать становилось труднее. Только бы не выдать это «ягуару». Да и ему, видимо, нелегко. Вон он трет мокрую шею, широко открытым ртом глотает разжиженный воздух. Нет, он вроде оправился. Взъерошил седые волосы. Почти безгубый рот сжат в одну черту. Потянул ручку еще круче. Прижал ларинги, что-то передал по радио. Может, подмогу вызывает?.. И вдруг «ягуар» провалился. Степан не успел даже взглядом схватить. Лишь через несколько секунд увидел пикирующего.

Погоня на пике длилась совсем немного, потому что немец, едва почуяв сближение, вырвал машину из падения. Степан тоже выхватил, и перед глазами пошли круги — такие, как некогда у Тархан-Кута, когда упал на берегу. Это — перегрузка. Наверное, и «ягуару» не поздоровилось — он как-то странно закачал крыльями. Но тут же пополз вверх.

Теперь они снова схватились за облаками. Немец был уже вымотан. Это чувствовалось и по вялым виражам, и по скорости. Перегрузок боится. Правильно говорил Корней Иванович — сердце, наверное, сдает. Но бой еще не закончен. Сейчас они напоминали человека и волка из рассказа Джека Лондона. Оба обессилели. Но у кого-то осталось на капельку меньше сил.

Не ожидал Степан, что «ягуар» еще раз пойдет на адский круг, чтобы оторваться. Метнул ему вдогонку свой ревущий Ла-5. Мотор перегрелся, в его гудении явственно слышны хриплые ноты. Лишь бы не остановился. Только сейчас оба начали стрелять. Конечно, напрасно. В адском кругу петли нет прицельности. Пушки замолчали в тот момент, когда вначале немец, а потом и Степан замкнули петлю. Рудимов запрокинул голову и увидел над собой землю — берег, скалы, деревья… Земля приближалась, давила на него, на самолет, и казалось, весь шар земной навалился на крылья — тяжелый, огромный, неотвратимый… Степан едва из-под него вывернулся. Земля медленно сползла с крыла.