Люди Церкви, которых я знал

«У Америки нет собственных природных сил, их дают ей евреи, которые ею помыкают», – так говорил старец, и его предсказаниям не было конца; он изрекал их так естественно, как будто говорил о прошедшем времени.

Должно быть, в великую схиму отец Феоктист был пострижен старцем Макарием, когда достиг определенного возраста, после чего он стал жить вместе с монахом Аполлосом. Его благоговение позволяет его назвать человеком молитвенного правила и богослужения. Кого бы он ни встретил, монахиню, или монаха, у каждого он спрашивал:

«Ты исполнил своё правило? Оно нас ограждает, как надёжная стена».

В церкви он покланялся всем изображениям святых, где бы они ни были написаны: на стенах, на досках, на клеёнке. Я спросил его:

– Мы должны поклоняться всем иконам?

– Церковь, сынок, – собрание святых во Святом Духе. Нам нужны все святые. Мы даём им одно лишь благоговейное целование, а они нам помогают во всём.

Я спросил его и о том, как он молится во время своего правила.

– Сначала я кладу поклоны, пока не устану. Потом три чётки с молитвой мытаря, три с исповеданием разбойника^[149], потом молитва Иисусова, Богородице, Иоанну Богослову и преподобному Христодулу по одной чётке, а затем молюсь, пока хватает сил. Я слышал от старца Макария, что бывает и другое состояние, которое выше молитвы, во время которого она останавливается, а ум пребывает в ином мире. Я никогда этого не испытывал, но не сомневаюсь, что такое бывает, потому что благодаря непрестанной молитве я вижу в себе некое божественное раскрытие, впрочем, я не смогу его описать тебе точнее.

Его очень огорчало обмирщение монахов.

– С каждым днём дела всё хуже и хуже. Монахи живут с удобствами, которых нет и у мирян, и очень много времени посвящают тому, что соединяет их с миром. Пребыванию в монастыре они предпочитают поездки, богослужению – различные встречи, любят знакомиться со знаменитостями, а не общаться с теми, кто страдает и терпит нищету. Они раздают свои фотографии, чтобы стать известными миру.

– Чем, отче, ты это объясняешь?

– Изнутри их, как червь, подтачивает эгоизм. Этот невидимый червь разъест любую, даже самую прочную крышу. Монах уже не живет в безвестности: он стал предметом интереса якобы духовных людей. После того как им захотелось общества монахов, они стали приходить к нам и наводнять собою монастыри. Поначалу они восхищаются тем, что видят в нас, а потом начинают издеваться и осмеивать. Сорокакратное «Господи, помилуй» высмеивают даже некоторые архиереи, которые хотят сократить его до троекратного, да и такое их утомляет, а ведь повторы в православном богослужении – одна из его самых характерных черт. Бог да помилует нас, а молитвы от века живших преподобных да сохранят монастыри, которые они устроили с такими трудами! Запомни мои слова: из-за мирского духа, которому монахи позволили проникнуть в свой монастырь, однажды они навсегда переругаются друг с другом.

У отца Феоктиста почти не было образования, но он очень любил читать. Его любимым чтением была «Сокровищница» Дамаскина Студита. Рассказчиком он был удивительным. Все известные мне устные предания и рассказы о Патмосе я узнал от этого старца. Свои рассказы он любил приукрашивать, но основа их оставалась правдивой. Впрочем, его прикрасы настолько гармонировали с рассказом, что бывало очень трудно отличить, где правда, а где вымысел. Он не утаил от меня ничего и рассказал о каждом уголке острова.

Он был жизнерадостным человеком, хотя зачастую и казался страшным для тех, кто не был с ним знаком. Но тот, кто узнавал его поближе, от общения с ним начинал испытывать огромное удовольствие. Свои остроты и колкости он облекал в поэтическую форму, чтобы они становились мягче. Этот высокий старец всегда создавал вокруг себя приятную атмосферу, из его уст никогда не выходило никакого гнилого или едкого слова. Он так умел общаться со своими знакомыми, что между ними не возникало панибратства и неуместных вольностей.

Он почил в 1963 году и был похоронен на монастырском кладбище, в селении Вигла на Патмосе; отпевал его игумен монастыря архимандрит Павел Никитарас. После себя он оставил память преподобного мужа.

Я упомянул об этих двух монахах, Артемии и Феоктисте, так как они своим смирением, немытостью, невзрачной от трудов внешностью и кажущейся незначительностью вносили в жизнь монастыря равновесие: благодаря им было видно, что это монастырь, а не бюро религиозных услуг или правительственное учреждение.

Матушки в женском монастыре Живоносного Источника на острове Иоанна Богослова

Милосердная Нектария