Люди тут у нас

Весной восстание было окончательно подавлено. Президента освободили, и все стало как прежде. Мы так и не узнали, какую роль во всем этом сыграли (если вообще сыграли) старшая сестра Канаэ-тян и Митчио.

Они исчезли вскоре после того, как восстание было подавлено. Но через полгода вернулись в школу. Сестра Канаэ-тян выкрасила волосы в ярко-рыжий цвет. Митчио носил под мышкой трубу и постоянно выбивал носком ботинка какой-то ритм.

Канаэ-тян донимала сестру расспросами, но та не обращала на нее ровным счетом никакого внимания.

Мы слышали от жителей соседних домов, что оба они — Митчио и сестра Канаэ-тян — прошли через пытки.

— Вас жестоко пытали? — спросила я Митчио шепотом во время утренней линейки.

Он покачал головой и сказал, что ему было очень даже приятно. Впрочем, что именно было приятно, он не смог объяснить.

В конце концов ему так и не поставили памятник. Но зато через пятьдесят лет появилось целых три монумента в честь старшей сестры Канаэ-тян. И ни один из них не имел ни малейшего отношения к государственному перевороту.

Ловля окуней

Похоже, в нашем городке объявился дипломат. Об этом нам рассказал Хатиро.

— Какой еще дипломат? — сплюнув, спросила Канаэ-тян.

— Ну такой, типа, который посредничает между двумя странами, член дипмиссии, типа, — ответил Хатиро, но Канаэ-тян этот ответ не удовлетворил.

— Как-то неопределенно.

— Ну такие уж они, эти дипломаты.

— А его кто-то видел вообще, дипломата твоего?

— Вроде дедушка-таксист сказал, что несколько раз его возил.

— Так у дипломата же должна быть машина с водителем. Какой-то неправильный этот дипломат, точно поддельный! — рассудила Канаэ-тян.

Но дипломат вовсе не был поддельным. Вскоре рядом с домом дедушки-таксиста построили посольство, во дворе которого стояла теперь машина с водителем. Над посольством подняли необычного вида флаг, и туда начали ежевечерне приезжать разные иногородние незнакомцы.

Но что удивительно, в городе не было никого, кто бы толком разглядел этого дипломата. И дедушка-таксист тоже.

— Ну, в зеркало-то, положим, я видел, что там вроде как человек сидит, но ни лица его не помню, ни во что он был одет, ни какой у него голос. Вообще ничего, — сказал он, пожав плечами.

Говорили, что дипломат любит ловить рыбу и каждое воскресенье отправляется на искусственное озеро, поймает там пару-тройку окуней и выпускает обратно в воду.

— А что, у нас в городе есть озеро? — спросил Акаи, и тут же начался спор.

Кто-то говорил, что озеро было всегда, кто-то возражал, что отродясь никакого озера здесь не было. Все так распалились, что чуть не завязалась перестрелка.

Цена муниципальных облигаций рухнула, организованная преступность процветала, все больше молодых людей отказывались нести военную службу, и отток населения заметно увеличился.

Никто еще не успел осмыслить ситуацию, как люди начали уходить с поверхности земли, ища надежного укрытия в подвалах и пещерах. Посещать школу стало опасно для жизни, и дети делали это все реже. Впрочем, учителей осталось так мало, что было уже все равно. Сбиваясь вместе по возрастному признаку — от подростков до совсем маленьких детей, — банды молодняка схлестывались друг с другом, сжигая в огне клановых войн все вокруг и опустошая город. Единственное, что еще работало на поверхности, была закусочная «Любовь», куда теперь зачастили драгдилеры, в открытую торгующие героином и амфетамином, и прочие подозрительные личности. Кажется, единственное, что осталось неизменным, — это ежевечернее исполнение хозяйкой песни «Не покаяния ради» под караоке.

Прошло десять лет, миновало двадцать, время текло, и наш городок превратился в город призраков. Но дипмиссия продолжала активно работать. Необычного вида флаг развевался над ней, рея в воздухе, и черная машина с шофером поблескивала свежей краской.

А потом в один прекрасный день все вдруг стало как прежде.

Улицы города были вычищены от мусора, заново открылись школы, немощные, изможденные жители сделались молодыми и здоровыми. Муниципальные облигации и военная служба были полностью упразднены.

Начали распространяться слухи о том, что дипломат на самом деле был внеземным пришельцем, который проводил на земле эксперимент по массовому гипнозу. Однако узнать, правда ли это, не представлялось возможным. Некоторые утверждают, что по воскресеньям дипломата все так же можно увидеть на берегу искусственного озера — он сидит там и ловит окуней. Но никто до сих пор не удосужился это проверить.

Курлы-курлы

Вспышка болезни определенно началась сразу после майских праздников. Первый случай голубиного вокалиоза диагностировали у дядюшки-фермера, потомка крестьянской династии, но болезнь заметили не сразу, и она успела прогрессировать.

— Курлы-курлы, — дядюшка без конца курлыкал и ворковал, лежа на больничной койке.