Люди в погонах

После восьми вечера Наташа отправилась в гостиницу к Соболю, предусмотрительно пригласив с собой Дину. Дина очень обрадовалась, узнав, что знакомство предстоят с холостяком, который должен скоро переехать в Москву. Всю дорогу расспрашивала, какой он собой и почему до сих пор не женился. В пылу откровенности призналась:

— Пойми, Ната, всю жизнь неравнодушна к офицерам. Потому и в военный журнал работать перешла. Но счастья все равно нет.

Наташа смотрела на курносое, покрасневшее от волнения лицо спутницы и думала: «Вот и познакомишься. В жизни всякое бывает».

Соболь встретил женщин весело. Узнав, что вопрос с отпуском решен положительно, схватил Наташу за руку и стал поздравлять с успехом. Наташа сконфузилась:

— Вы так говорите, Михаил, будто я установила спортивный рекорд или сделала какое-то научное открытие.

— Прошу прощения — сказал Соболь. — Вношу поправку. Рад за удачу. Опять не то? Ладно, просто пусть дорога будет счастливой!

Он торжественно вытянулся и победно поднял руку. Казалось, что событие, о котором шла речь, больше радовало Соболя, чем Наташу.

Из гостиницы пошли в ресторан, где играл джаз и между столиков кружились пары. Наташа запротестовала:

— Скажите, пожалуйста, чего мы здесь не видели? Сплошная грусть.

— Ну, знаете ли!... — воскликнул Соболь, сморщив лоб. — В ресторане и вдруг... Нет, я вас не узнаю, Наталья Мироновна. Вы невероятно оторвались от жизни.

— А я и раньше не ходила по ресторанам.

Молчавшая до сих пор Дина шепнула ей в самое ухо:

— Послушай, Ната, ради меня ты можешь?

У Дины были такие умоляющие глаза, что Наташа не могла не согласиться.

Едва успели сесть за круглый стол, Соболь крикнул официантке:

— Бутылку российского и яблок!

После очередного тоста он протянул руку Наташе, приглашая ее на вальс. Она закачала головой:

— Нет, нет, Михаил, перед такой мастерицей танца, как Дина, мои таланты ничего не стоят.

Соболь медленно вышел из-за стола, нехотя кивнул партнерше. А когда вернулся, написал Наташе записку:

«Не ставьте меня больше в неудобное положение. Танцевать хочу только с вами».

Она ответила строго:

— Нет.

Дина поняла Соболя, стала нервничать. На фокстрот ее пригласил какой-то длинный пожилой грузин. После танца она погрустнела и перестала разговаривать. Наташа чувствовала себя виноватой. «Как нехорошо получилось. Думала сделать человеку удовольствие, а тут...»

Домой возвращались втроем. Было тепло, моросил дождь. У самой двери Наташа попыталась оставить Соболя с Диной. Снова ничего не вышло. Когда он ушел, Дина заплакала:

— Неужели я такая незаметная, Ната?

— Не говори глупости, — сказала Наташа.

— Почему же тогда?..

— Почему да как! Российское на тебя действует.

— Нет, российское тут ни при чем. Я просто вспомнила Володю. Ведь он любил меня, ты понимаешь, любил...

Наташа догадалась, что Дина подумала о своем «красавчике», хотела спросить: «Почему же ты уехала от него?», но удержалась, не стала бередить старые раны.

2

Скорый поезд «Москва — Ташкент» шел точно по расписанию. На стыках рельсов гулко стучали колеса. За плотно закрытыми окнами свистел ветер. Плыли белые степи с балками, перелесками. Все реже попадались весенние проталины. Заметно холодало.

В купе мягкого вагона, кроме Наташи и Соболя, сидела пожилая высокая женщина. Она была глуховата и на редкость необщительна, все время вязала и тоненьким сиплым голосом напевала один и тот же заунывный мотив.

Соболь нервничал:

— Вот послал бог соседушку. Умрешь от скуки.

Почти на каждой остановке он убегал из вагона в вокзальные буфеты, возвращаясь всякий раз с новым сортом конфет.. Клал конфеты перед Наташей и, улыбаясь, приговаривал:

— Угощайтесь. Эти поднимают настроение.

Наташа махала рукой:

— У вас все для настроения. Лучше берегли бы деньги.

А женщина продолжала вязать, не обращая внимания на шумливого соседа. Заунывный голосок ее то затихал, то снова заполнял купе.

В Куйбышеве женщина сошла. Соболь на радостях вынес ей два тяжелых чемодана и огромный узел. Насыпал в карманы пальто конфет. Наташа, глядя на него, рассмеялась:

— Какая обходительность.

— Будешь обходительным, — сказал Соболь, облегченно вздыхая. — С такой побыть еще сутки, попадешь в психиатричку.

Ужинать пошли в вагон-ресторан. Соболь пил коньяк, деловито рассуждал:

— Чудесная вещь. Солнечная энергия, заключенная в виноградной капле. Исцеляет от всех недугов.

Наташа улыбнулась:

— Изумительное открытие. А медики и не знают.

— Знают. — Соболь хитро прищурился. — Только не признают. Ученость мешает.

Выходя из ресторана, Соболь хотел взять спутницу под руку. Она отстранила его.

— Не трудитесь, Михаил, я сама.

— Здесь очень опасно.

Поезд летел на полной скорости. Колеса так часто позвякивали, что трудно было представить, как они успевают крутиться. Тонкие мостики между вагонами тревожно поскрипывали. Наташа перебралась через них, затаив дыхание. Соболь снова попытался взять ее за руку.

— Слушайте, вы несносны, — строго сказала Наташа и прошла мимо.

В купе Соболь стал жаловаться: