Люди в погонах

Анастасия Харитоновна жалостливо всплеснула руками:

— Опять колоть! Не могу я видеть этого шприца.

Она вышла в столовую. А Наташа взяла со спинки стула белый халат и стала надевать его, затягивая зубами на рукавах тесемки.

На улице по-прежнему шумел ветер, хлестал по стеклам дождь, и с какой-то назойливой тоской скрипело на крыше железо.

К утру Людочка заснула, дыхание стало более ровным. Наташа тоже заснула на диване, забыв даже сбросить белый халат. Ей снилось, что прилетел Сергей, вошел в столовую в меховом костюме летчика, в сапогах, похожих на унты. Первой бросилась к нему Людочка, потом Володя. Сергей посадил их на плечи. Лицо его сияло. Оно будто говорило Наташе: «Иди, чего же ты сидишь». Наташа хотела протянуть руки, но они почему-то не слушались, висели как чужие. Какая-то непонятная холодная тяжесть сдавливала все ее тело. Даже не было сил, чтобы пошевелиться. С трудом вздохнула, крикнула: «Сережа!» — и сразу проснулась.

Перед ней стояла мать с беспокойным лицом.

— Ты чего кричишь? Заболела? — спросила она испуганным голосом.

Наташа села, поджав под себя ноги.

— Ой, мама, сон видела.

И она рассказала все по порядку.

— Это хорошо, — уверила ее Анастасия Харитоновна. — Если зашел в столовую, значит, непременно гость будет.

— Близкий? — спросила Наташа. В другое время она бы махнула рукой, посмеялась: «Оставь, мама, свои предрассудки». А сейчас ей было приятно слышать волнующие слова о близком госте.

Поговорив еще немного с матерью, Наташа снова позвонила в аэропорт. На этот раз она опросила как можно спокойнее:

— Скажите, пожалуйста, с востока самолеты идут без задержки?

Мужской голос также спокойно ответил, что бывает всякое, что дать точный ответ можно лишь, зная номер маршрута.

Наташа опустила трубку и долго сидела, не снимая с нее руки, Анастасия Харитоновна хотела что-то спросить у дочери, но только покачала головой и вышла на кухню.

Прошло еще три дня. Людочка стала понемногу поправляться. От Сергея же не было никаких вестей. Наташа сама дважды ездила в аэропорт, объясняла положение, показывала телеграмму, и каждый раз ей отвечали: не волнуйтесь, вероятно, задержался из-за плохой погоды. Но разве могли успокоить ее эти слова, когда в голову лезли самые ужасные мысли.

То ей представлялось, как подхваченный бурей самолет одиноко блуждает в густых серых облаках и никак не может из них вырваться. То вдруг чудилась длинная полоса черного дыма над лесом. То что-то еще более страшное. Она ругала себя: «Какая же я глупая, терзаю сердце разными пустыми выдумками». Но избавиться от них не могла.

Наконец от Сергея пришла телеграмма. Принесла ее пожилая женщина поздно вечером, когда дети уже спали. Наташа взглянула на первые слова, и руки ее вдруг упали на стол.

— Ничего не понимаю. Совершенно ничего, — растерянно прошептала она. Потом снова склонилась над телеграммой и стала читать вслух:

— «Побывать Москве невозможно тчк Подробности письмом Сергей».

— Нет, я решительно ничего не понимаю. «Вылетел самолетом, встречай». А теперь побывать в Москве не может. Какой-то заколдованный круг. Я с ума сойду от этих загадок.

Она опустилась на диван и стиснула голову ладонями.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Подполковник Мельников лежал на верхней полке мягкого вагона и безучастно смотрел в окно. Мимо бежали хмурые леса, серые склоны гор с желтыми прожилками извилистых вымоин и бурными потоками мутных речек. Крупные дождевые капли бились об оконное стекло и медленно сползали вниз.

Мельников устало повернулся к стенке и закрыл глаза. То, что произошло за эти несколько дней, уже невозможно было поправить. Оставалось терпеливо качаться в вагоне, слушать монотонный перестук колес и ждать, когда притащит тебя поезд на незнакомую степную станцию. А Москва, встреча с Наташей, детьми отодвигалась далеко в сторону. Никак не предполагал Мельников, что подстережет его над тайгой такой нелепый случай, разрушит все планы, измучает и бросит на полку вагона.

Самолет, на котором летел Мельников, над тайгой попал в большую зону грозовых туч. Летчик попытался обойти тучи стороной, но не смог. При посадке на какой-то еще не достроенный запасной аэродром самолет получил повреждение. Несколько суток пришлось Мельникову пробираться через глухие таежные заросли до ближайшей железнодорожной станции.

На станцию пришел поздно вечером злой, усталый, грязный. Три часа ожидал поезда. Погода не прояснялась. По-прежнему лил дождь, шумел в кедрах ветер.

Поезд пришел в полночь. Он вынырнул из-за поворота, залил белым ярким светом рельсы, дощатую платформу и желтое здание станции. Никогда Мельников не ожидал его с таким нетерпением, как в этот раз. Добравшись до теплого купе, он быстро сбросил мокрую шинель, разулся и, закутавшись в чистые простыни, заснул крепко, будто после тяжелого боя.

Рано утром на одной из станций он дал Наташе телеграмму и теперь лежал, прислушиваясь к глухому постукиванию вагона. Все, что было пережито за эти дни, казалось каким-то тяжелым сном. Хотелось ни о чем не думать, но мысли сами собой лезли в голову, тревожили, злили.