Люди в погонах

— Знаю, все знаю, — сказал Жогин после небольшой паузы и перевел взгляд на Григоренко. — Давайте, подполковник, помогайте. Вы — охотник. Вам, как говорят, и карты в руки.

Григоренко молчал, посматривая себе под ноги и слегка покачиваясь, как бы говоря: карты-то карты, но что можно сделать?

— А кто у нас из комбатов охотник? — спросил вдруг Жогин.

— Мельников, кажется, — ответил Григоренко.

— Вот с ним и действуйте.

— Не знаю, какое у него настроение.

— При чем тут настроение, — повысил голос полковник. — Передайте, что я приказал. — Он повернулся к Фархетдинову и так же громко сказал: — Вот и все! Теперь имейте дело с замполитом. А ко мне больше не ходите.

Повеселевший было Фархетдинов сразу изменился в лице и пристально посмотрел на Жогина. Посмотрел сердито, исподлобья, смяв треух в крепких, задубевших на ветру пальцах. Полковник неожиданно смягчился. Но не потому, что испугался взгляда председателя. Нет. За время командования полком ему приходилось иметь дело не с такими смельчаками. А, вероятно, потому, что перед ним стоял человек в штатской одежде, которому нельзя даже скомандовать «вы свободны».

— Вы, конечно, не поймите, товарищ Фархетдинов, что я вообще не желаю с вами встречаться, — как можно сдержаннее проговорил Жогин. — Вы председатель колхоза, человек ответственный. Какие вопросы возникнут, пожалуйста, заходите. Но не требуйте невозможного. Не отрывайте нас от учебы. Ведь задача армии — охранять вас, охранять!..

— Понимаем, все понимаем, Павел Афанасьевич, вздыхая, ответил Фархетдинов и вместе с Григоренко вышел в коридор. Им обоим было понятно, что несколько даже самых лучших охотников не смогут провести облаву на большой территории, густо заросшей лесом и пересеченной балками. Григоренко подошел к тумбочке дежурного, взял телефонную трубку, позвонил в первый батальон.

— Мельников? Здравия желаю! Тут я с командиром полка беседовал. Есть одно важное поручение. Какое? По части охоты на волков. Собраться надо и выехать на облаву. С кем? Ну вы, я, другие офицеры. Может, удастся солдат взять...

«Это что, приказ?» — прозвучало в трубке.

Замполиту не хотелось переходить на официальный тон, однако не дать прямого ответа комбату он не мог.

Несколько секунд трубка молчала. Затем в ней послышался сдержанный, но язвительный вопрос: «Значит, и на охоту здесь ходят по приказу?»

«Обиделся», — подумал Григоренко и решил, что продолжать телефонный разговор бесполезно, лучше всего поговорить с комбатом лично. И он спросил с товарищеской мягкостью.

— Нагрянуть к вам можно?

— Пожалуйста, — равнодушно ответил комбат.

Григоренко повернулся к Фархетдинову.

— Пойдемте!

Мельников встретил их суховато. Но, познакомившись с Фархетдиновым, повеселел, стал расспрашивать о колхозе, вспомнил Дальний Восток.

— Там у нас была хорошая дружба с рыбаками, строителями. Даже на рыбалку вместе ездили. Охоты какие закатывали.

— Вот, вот, — оживился Фархетдинов. — Насчет охоты и пришел. Волки донимают, сладу нет. Десять овечек за неделю съели.

— Помочь надо, Сергей Иванович, — серьезно сказал Григоренко, впервые назвав комбата по имени и отчеству. Мельников посмотрел ему в глаза и покачал головой: ловкий вы, дескать, ход сделали. Но тут же перевел взгляд на гостя и сказал твердо:

— Ладно, поможем.

«Вот это по-человечески», — подумал Григоренко и, чтобы довести начатое дело до конца, подсказал комбату:

— Может, мы договоримся конкретнее? Не получилось бы так: пока за столом сидели, соловьями пели, а как из-за стола встали, мигом голоса потеряли.

— Да мы вроде еще не пели, — улыбнулся Мельников. — А вот насчет конкретности сейчас посмотрим.

Он достал из сейфа карту, развернул ее на столе и красным карандашом подчеркнул серые квадратики, обозначающие колхоз «Маяк». Григоренко и Фархетдинов тоже подошли к карте.

— Ну, где тут волчьи места? — спросил Мельников и ткнул карандашом повыше населенного пункта. — Вот здесь, что ли, севернее?

— Так, так, — закивал головой Фархетдинов. — Они самые, Барсучьи урочища.

Взяв циркуль, Мельников поставил одну его ножку на край леса, другую — в скопление серых квадратиков, обозначающих военный городок, затем перенес его на линейку и стал что-то мысленно прикидывать, шевеля густыми черными бровями. Вскоре был вызван Степшин. Он вошел в кабинет чем-то расстроенный, грустный. Тоже склонился над картой, вытянул вперед губы и на вопрос комбата: «Что можно придумать?» — неопределенно ответил:

— Что ж тут придумаешь? Боевую подготовку срывать не разрешат.

— А так, чтобы не срывать? — спросил Мельников.

— Не знаю, товарищ подполковник.

— Да-а-а, — задумчиво протянул Мельников, опустив глаза, и вдруг оживился. — А знаете, что мы сможем сделать? — Он снова повернулся к Степшину. — Есть у нас тема: «Наступление в лесистой местности». Вот и отработаем ее в этих самых Барсучьих урочищах. А до урочищ ночной марш совершим. Тоже плановый. Как думаете?

— Можно, — нехотя согласился Степшин. Григоренко покрутил ус и, довольный, поднялся со стула.