Люди в погонах

— Спокойнее надо, товарищ подполковник, — говорил большой узколицый солдат-водитель, следя за движением рук обучаемого. — Тут расчетливость требуется. Ну, как бы это лучше объяснить. Вот, например, в воду прыгаете, непременно прицеливаетесь, чтобы животом или спиной не упасть. А вы вроде как на живот машину бросаете.

Мельников убрал ногу с педали газа, посмотрел на солдата и тяжело вздохнул:

— Трудный ученик я, видно.

— Как все, товарищ подполковник. Я пока оседлал ее, крови сколько попортил...

Мельников усмехнулся.

— Когда только себе портишь кровь, это ничего... Да, скажите, а как у майора Степшина дела идут?

— Хуже, чем у вас, товарищ подполковник. Приходит он редко. Вот старший лейтенант Буянов, тот хорошо, свободно водит. Лучше всех, пожалуй, капитан Нечаев. Большие успехи имеет.

— А старший лейтенант Крайнов?

— Он только раз был.

Мельников недовольно поджал губы, подумал: «С этим нужно поговорить сегодня же, и очень серьезно. Дальше терпеть такое отношение к делу нельзя. Степшин тоже позволяет себе... Обида, видите ли. Странный он человек, скрытный какой-то, ничего не узнаешь». Поправив сбитую на затылок шапку, сказал водителю:

— Что ж, поехали дальше.

Машина дернулась и поползла, грузно раскачиваясь. Проехали километра три в глубь степи, повернули обратно. На повороте солдат помог Мельникову совладать с рычагами, подсказал, на какой скорости лучше всего преодолевать заснеженные ложбины.

Подъехали к парку, где ожидал уже своей очереди Нечаев. Ветер усиливался. Начинался буран. Мельников вылез из кабины и, вытирая перчаткой потное лицо, сказал:

— Садитесь, капитан, погрейтесь.

Нечаев улыбнулся, быстро забрался в машину, но перед тем, как тронуть ее с места, вдруг вспомнил:

— Да, начальник штаба звонил. Говорит, полковник приказал привести на наши занятия всех офицеров.

— Ого! Когда же?

— Потом сообщит.

— Ну пусть приходят. Нужно только подтянуть кое-кого наших, чтобы не прятались.

Мельников долго смотрел вслед плавно покачивающемуся бронетранспортеру, потом глубже надвинул шапку и направился в казарму.

Минут через двадцать, когда комбат уже сидел за своим служебным столом, в комнату вошел вызванный по телефону Крайнов. Он явно не догадывался о причине вызова и потому держался самоуверенно. От чисто выбритого лица его пахло цветочным одеколоном. На розоватом подбородке виднелись легкие следы пудры.

— Вы почему не на вождении? — спросил Мельников строго.

Крайнов неопределенно ответил:

— Дела задержали, товарищ подполковник.

— Какие?

— Да так, разные.

— А вождение, по-вашему, безделье, что ли?

— Не безделье, но...

— Что «но»?

— Добровольное занятие. Я так понимаю. Хочешь — учись водить, а не хочешь...

— Вот как! — Мельников поднялся со стула. Ему уже не раз приходилось беседовать с Крайновым о его промахах. Какие-то странные противоречия были в характере этого человека. Внешне он всегда выглядел чистым, подтянутым, но мог опоздать на командирское занятие или не прийти на физическую подготовку, а затем совершенно спокойно заявить, что он и без того лучше всех выполняет физические упражнения. Комбат предупреждал Крайнова. Но, как видно, предупреждения не оказали на него влияния. Поэтому сейчас Мельников решил поговорить со старшим лейтенантом откровенно.

— Вот что, — сказал он, глядя прямо ему в глаза. — Если вы не овладеете боевой техникой, то не сможете командовать ротой. Не доверим вам, понимаете, не до-ве-рим!

Крайнов поднял голову, не то удивленный, не то ошеломленный словами комбата. Но сразу же взял себя в руки, спросил:

— Это приказ?

— Жизнь, обстановка нам приказывают, — ответил Мельников. — Этого вполне достаточно для того, чтобы понять свой долг.

Старший лейтенант опять выразил удивление.

— Значит, вы просто не хотите думать, — отрезал комбат, резко тряхнув головой. — Нам дают машины, выделяют горючее. Всей техникой, что есть в полку и даже в дивизии, офицеры должны владеть. А там и за освоение ракет возьмемся. Тогда и вовсе инженеры потребуются. А вы все еще раздумываете, нужно это или не нужно.

Крайнов встревожился. Хмуроватое лицо его вдруг задвигалось, побледнело.

— Я что ж, я не против, товарищ подполковник. Если прикажете...

И Мельников сказал необычным тоном:

— Да, приказываю!

Старший лейтенант мгновенно подобрался и, не раздумывая, ответил:

— Слушаюсь!

После его ухода комбат долго не мог решить вопрос, в самом ли деле человек недооценивает учебы по вождению или так просто прикидывается простачком.

Перед вечером, выходя из штаба, Мельников вспомнил, что за последнюю неделю не разговаривал с Зозулей. «Интересно, как у него идет дело с изобретением?» Немедленно повернул в третью роту и заглянул в один из учебных классов. Зозуля стоял на табурете, всунув голову в небольшой фанерный ящик. Возле него сидел Мирзоян. Он что-то поддерживал сбоку ящика.

— Как дела, защитник изобретателя?

Мирзоян вытянулся. Зозуля выдернул голову из ящика, спрыгнул с табурета и, забыв, что без шапки, приставил руку к голове. Мельников поморщился.

— Виноват, товарищ подполковник, — смущенно проговорил Зозуля.

Комбат пошутил: