Люди в погонах

— Вы чем-то встревожены?

— Нет, нет, — сказала она, стараясь казаться веселой. — Я просто утомилась в дороге, немножко нездорова.

Григоренко медленно покрутил кончик уса, как бы говоря: «Ну, я-то знаю все, потому и зашел». Но, поняв, что женщина не желает выдавать своих чувств, перевел разговор на другое:

— Вы, простите за нескромность, совсем к нашим берегам?

— О нет, я ведь врач, связана с работой.

— Ну и что же? У нас будете работать.

— Где?

— В районной больнице. Терапевт им нужен. Далековато, правда.

— Мне Сережа писал, — призналась Наташа, присаживаясь на стул напротив собеседника. Может, командование пойдет навстречу и переведет его в другой батальон? Ведь в районном центре есть войска?

— Есть, — сказал Григоренко. — Но вопрос о переводе поднимать не следует.

— Почему?

— Сами посудите. Человек освоился, завоевал авторитет. Люди к нему привыкли. И вдруг…

Наташа вздохнула:

— А мне как быть? Работу бросить?

— Зачем бросать? — сказал Григоренко. — Возить вас будем.

— Что вы, — махнула рукой Наташа. — Это невозможно.

— Как, то есть, невозможно? — Григоренко поднял голову. — Мы детей в школу возим. Ежедневно.

— Куда, в райцентр? — удивилась Наташа.

— Конечно. Если не верите, завтра же можете прокатиться с ними. Организуем.

— Нет, почему же, верю.

Довольный Григоренко поднялся со стула, спросил веселым тоном:

— Убедил, кажется?

Наташа улыбнулась.

— Профессия у вас такая.

— Профессия солдатская, — заметил Григоренко, — а тут женщина, да еще врач. Извините, что ворвался без приглашения, оторвал от дел.

— Ничего, заходите вечером, — оказала хозяйка. — Сережа будет дома.

— Зайду. А вам, Наталья… как вас по батюшке?

— Мироновна.

— Вам, Наталья Мироновна, советую побыстрее перебираться. Что вы на двух лодках балансируете? Этак ведь и равновесие в два счета потерять можно. Садитесь в одну и плывите.

«Действительно, можно потерять равновесие, — задумалась Наташа, когда неожиданный гость ушел. — Как он метко сказал, будто в глазах моих прочитал. А может, мы уже потеряли это самое равновесие и барахтаемся в мутной воде? Может, я совершенно напрасно протягиваю руки и молю о спасении?» Она вздохнула и закрыла глаза.

— О нет! — вырвалось у нее из груди. — Сережа не такой. Он не может обманывать, я знаю, не может!

4

Через четыре дня Наташа собралась обратно в Москву. На станцию Мельников привез ее после обеда. Погода стояла солнечная. Снега в степи плавились, будто на разогретых кирпичах, и сизоватая дымка испарений медленно заволакивала дальние холмы с проглянувшими рыжими макушками. Легкий ветерок приносил на перрон запахи прошлогодних трав и неуловимую ласку бодрящего весеннего хмеля.

Наташа с удовольствием дышала степным воздухом и любовалась необозримой широтой окружающего простора. Она старалась отогнать от себя тревожные мысли, но внутренний голос неотступно спрашивал: «Неужели обман?»

Мельников понимал жену и сильно переживал, что не сумел до конца развеять ее сомнения. Глядя в лицо ей, он спросил, не скрывая беспокойства:

— Ты что ж, так и уедешь с недоверием?

Она промолчала.

— Как же это? — еще больше заволновался Сергей.

Наташа улыбнулась через силу:

— Ты понимаешь, Сережа. Вот смотрю в глаза твои, думаю: чистые они, хорошие, и нет в них вроде никакого обмана. А как вспомню всю эту историю, сердце словно огнем охватывает.

— А ты не вспоминай.

— Легко сказать, — вздохнула Наташа.

Вдали показался поезд. Пассажиры на перроне засуетились. Мельников взял жену под руку, сказал с сожалением:

— Так и не договорились ни до чего. Ну, ты готовься. Как только Володька школу закончит, сразу сюда, ладно?

— Может, сам приедешь за нами?

— Не знаю, что и сказать.

— А ты постарайся.

Зайдя в тамбур, Наташа повернулась и, помахав рукой, крикнула:

— Когда узнаешь о рукописи, сообщи!..

…Со станции Мельников поехал прямо в степь, к высоте «Верблюд». В километре от нее роты Буянова и Крайнова зарывались в землю, готовились к учебному бою. Окопные работы начались еще ночью, и теперь комбату не терпелось побыстрее взглянуть на результаты солдатского труда.

Оставив машину в лощине между двумя деревцами, Мельников пошел по узкому следу бронетранспортера. След привел его к балке, где в глубоких нишах были укрыты боевые машины. Водители торопливо маскировали ниши снегом, чтобы скрыть их от зорких глаз авиации. Комбат осмотрел все, велел ускорить темпы работы и пошел дальше, хлюпая сапогами по мокрому снегу и раскисающей земле.

С бугра его взору открылся весь район передовых позиций. Выглядел он пустынно. Лишь на самом правом фланге кто-то маячил, то пригибаясь, то выпрямляясь во весь рост.

«Кто это? — подумал Мельников. — Похоже, офицер или сержант. Рядового давно бы товарищи стащили в траншею».

Подойдя поближе, подполковник узнал старшего лейтенанта Крайнова. Постоял, посмотрел и выругался про себя: «Вот голова садовая. Солдатам небось приказал носа из-под земли не показывать, а сам разгуливает, точно по бульвару».

Тут и Крайнов увидел комбата. Он мигом спрыгнул в траншею, подбежал, вытянулся, доложил о состоянии дел.