Люди в сером

Солдаты достали из нагрудных кармашков радиомаяки, похожие на упаковки таблеток от головной боли. Брук разорвал фольгу и положил на язык липкий кругляш. С трудом проглотил. Теперь в течение суток, пока таблетка маяка не растворится, либо нескольких дней в случае, если его убьют, поисковая команда сможет его найти. Живого или мертвого — раз в несколько минут маяк, питаемый химией его тела, будет испускать опознавательный импульс. Точно такие же таблетки он глотал дома, когда выезжал за пределы фермы.

— А ну не болтать! — покрикивали сержанты. — Проверка связи!

Вокруг артиллерийских позиций клубилось облако пыли, красноватые клубы медленно расползались вширь и уже достигли штабных палаток. Каждый выстрел эхом отдавался от холмов и двоился. Бум-бам! Бум-бам! Грохот пробирал Брука до самых печенок, но — странное дело — одновременно наполнял его уверенностью. Если так страшно здесь, в лагере, то каково же тем, на чьи головы валятся огнедышащие болванки?

За этими размышлениями он пропустил момент, когда коптеры, блестя пленками силовых щитов, зависли над головой. Они опускались по одному, и вскоре все три машины уже стояли на посадочной площадке, и каждая вздымала винтами небольшой ураган. Тугой ветер норовил свалить с ног, хлестал лицо песчинками, срывал с плеч рюкзаки, дергал трубы гранатометов. Уши заложило от рева воздуха и оглушительного свиста турбин.

Брук досадовал, что не успел надеть маску, как остальные; он задыхался от пыли, едва удерживая рвущийся из рук карабин и прижимая развевающуюся защитную накидку. Глаза застили слезы, и он боялся пропустить сигнал сержанта; потом он сморгнул, увидел, как бойцы, низко пригнувшись, бегут к похожему на железный язык кормовому пандусу, и неуклюже потрусил навстречу ветру. Старший группы остановился возле машины и нетерпеливо махал рукой: давай, давай, давай! Солдаты тяжело взбегали по крутому трапу, сержант подталкивал их сзади, наверху их подхватывал оператор оружия и распихивал по узким брезентовым сиденьям. Задыхаясь, ничего не видя из-за слез пополам с пылью, Брук ступил на ребристую поверхность, сержант наподдал ему в спину, сверху кто-то резко дернул его за ремень разгрузки так, что Брук едва не растянулся на гулком металле; и не успел он оказаться внутри, как турбины взвыли на высокой ноте, коптер напрягся, как бегун перед стартом, задрожал и рванулся вверх — так быстро, что Брук едва не расстался с завтраком.

Его снова толкнули, и он с лязгом и бряцаньем свалился на жесткое сиденье, спиной к борту, ощутив через каркас кресла вибрацию корпуса. Приземистый, остроносый десантный коптер бешено дрожал и гремел. Общаться можно было только жестами. Сержант знаками показал ему, что надо пристегнуться, боец слева молча протянул широкий ремень, Брук машинально воткнул пряжку в держатель у бедра и едва не задохнулся, когда заработал механизм натяжения и ремень сдавил грудь. Потом он вытер слезы, покосился в освещенный солнцем провал на корме и далеко внизу увидел палатки лагеря, которые быстро уменьшались в размерах.

Пандус поднялся, и сразу стало тише. Грохот и свист сменились вибрирующим гулом. Оператор оружия — круглолицый андроид с татуировкой во всю щеку — показал большой палец и юркнул в свой закуток у переборки пилота. Когда он угнездился в узком кресле и просунул руки-ноги в кокон системы управления, то стал похож на паука-мутанта с непропорционально большой головой. Машина накренилась на вираже, в иллюминатор заглянул косой солнечный луч, осветил шлем стрелка, и на долю секунды за темным стеклом мелькнула смутная тень лица. Оно показалось Бруку бугристым и бесформенным. Воображение дорисовало детали. Уродливые наросты на лбу, морщинистая кожа рептилии и фасетчатые глаза. Как в голофильме о разумных инопланетных тварях. Брук поежился.

Коптер взял курс на восток, держась вдоль долины. Однотонный зеленый ковер простирался внизу во все стороны, насколько хватало глаз, и только далеко у предгорьев джунгли меняли цвет на зеленовато-коричневый. Солдаты у противоположного борта сидели в расслабленных позах, свесив руки с колен и установив оружие в специальные захваты между сиденьями. Пыль облепила их обмундирование, как серая пудра, стекала грязными струйками по потным лицам. Большие очки-консервы были сдвинуты на шлемы. Очки! Ну он и растяпа! Под равнодушными взглядами Брук вставил свой карабин в держатель. Потом заглянул в бронированный иллюминатор и увидел, как другие машины летят наравне с ними, выстроившись строем уступа. Зеленые, угловатые, отражающие солнце пленками силовых щитов, они четко выделялись на фоне ярко-голубого неба, покачиваясь в воздушных потоках, словно лодки на легких волнах.