Люди в сером

А лектор все говорил и говорил. Упоминал крупные капиталы и национальные интересы участников Альянса. Характеризовал экономические конфликты с неразвитыми демократиями, к коей отнес и противника Менгена — Берат. Затронул меры по модернизации политической системы союзника, как основы для скорейшего освоения ресурсов планеты и создания предпосылок для членства страны в Альянсе. Потом Брук поймал на себе пристальный взгляд Санина, и у него вдруг пропало всякое желание высказывать свое мнение. Правило номер один, — вспомнил он. Не высовывайся. Он почувствовал себя разбитым и, как и остальные, желал теперь только одного — чтобы эта говорильня поскорее закончилась.

— Не принимай близко к сердцу, Фермер, — посоветовал Санин. — Какая разница, чья это война, если нам нравится на ней воевать?

— Конечно, сержант, — послушно ответил Брук.

Однако лекция колом втемяшилась ему в душу.

Он думал об этом по дороге на ужин. Думал во время уборки территории. Думал в спортзале, когда до изнеможения работал на силовых тренажерах.

И вечером, после отбоя, ему все не давала покоя лекция. Лежа без сна в своей палатке, Брук время от времени подносил ладонь к лицу и подолгу смотрел на силуэты растопыренных пальцев. И еще он разглядывал фосфоресцирующие знаки личного номера.

Знаки таинственно просвечивали из-под кожи. «Эм-Эр». И три семерки. Плюс еще три.

«Эм-Эр» — это, конечно же, Мероа, подумал он. Первое число — код призывной команды. Второе — порядковый номер. В сумме числа наверняка показывают, сколько парней до него покинули безопасный внешний купол, чтобы нести миру свет истинной цивилизации или, если понадобится, за волосы вытаскивать его из пучин варварства.

Ни о чем таком Брук раньше не задумывался, но теперь эти знаки не давали ему покоя, будоражили воображение, тревожили, влекли и пугали. Сколько самых разных людей за этими цифрами! Он вспомнил учебные фильмы с уроков истории.

Горожане в одинаковых оливково-зеленых комбинезонах толкались и резвились перед камерой, как расшалившиеся дети. А ведь им предстояло отправиться на Фарадж или на Гатри, чтобы погибнуть под бомбами или сгинуть среди грязевых пустынь. Одному Богу известно, сколько защитников цивилизации осталось в той грязи. Порой Бруку даже казалось, что он в состоянии представить каждого из этих парней, и каждый ухмылялся в камеру и презрительно сплевывал, всем своим видом показывая, что ни взорванные дома, ни очереди из засады не остановят человечество на пути к миру и процветанию.

Брук прислушался к стрекоту воздушного наблюдателя, нарезавшего круги над полосой безопасности.

— Что-то я недопонял, — тихо спросил он, — мы тут что, чужие деньги защищаем?

Ответом ему было лишь сопение да скрип коек. По брезенту стучали капли редкого дождика. Взвод спал.

Потом в ночи протяжно завыло какое-то животное. Вой перешел в раскатистый издевательский хохот, словно тварь знала какую-то страшную тайну, очевидная разгадка которой была недоступна для толпы глупых двуногих.

Гор дернулся и шумно сел, свесив ноги.

— Оно меня с ума сведет! — пробормотал он, не открывая глаз. — Каждый раз, как только я засыпаю, оно начинает выть. Я просыпаюсь, и мне кажется, что я снова в джунглях, только почему-то без оружия.

— Мерзкая тварь! — сонным голосом согласился Пан.

Гор посидел, горестно вздыхая и отмахиваясь от мошкары. Потом пробурчал что-то неразборчивое, шумно улегся и закутался в одеяло.

Глава 35

Прошло несколько дней, забылся и сам бал, и последовавшее за ним жуткое пробуждение, сопровождаемое самой жестокой головной болью, когда-либо испытываемой Бруком. Уже к началу следующей недели ничего, кроме отголосков досады, не напоминало ему о волшебном вечере, так некстати прерванном появлением Твида. Ему казалось, что девушка вряд ли вспомнит о своем обещании. Но он ошибся. Она не только помнила, но и была рада видеть своего неуклюжего спасителя.

Она выхлопотала для него разрешение у начальника лагеря, и теперь вместо хозяйственного наряда два раза в неделю Брук отправлялся на оружейный склад, где помогал Веронике проводить обслуживание боевых роботов, выработавших ресурс в караулах и полевых выходах. Он снимал и разбирал тяжеленные механические части, а она тестировала биоэлектронные блоки и заполняла бесконечные формуляры. Частенько им приходилось голова к голове склоняться над разверстым нутром какого-нибудь механического доходяги, и тогда Брук мог насладиться теплом ее нечаянных прикосновений. Правда, когда подобный контакт затягивался, девушка незаметно отстранялась. В этом-то и была главная беда. Планы Брука вовсе не ограничивались возней с разобранными жестянками. Разумеется, когда они оставались одни, Вероника болтала с ним о том о сем, пару раз в своей служебной каморке она угостила его кофе, а однажды, в благодарность за ударную работу по замене стволов спаренной зенитной установки, Брук даже удостоился дружеских объятий, что давало ему смутную надежду на большее.