Люди желтых плащей (СИ)

   Тесное, продуваемое сквозняками помещение подвала освещается несколькими свечами, найденными в доме. На низком потолке (ходить можно, лишь пригнув голову) пляшут тени от наших фигур. Вдоль стен тянутся стеллажи, заставленные банками с соленьями, две из которых тоже пошли к нам на стол. Воздух пропитан сыростью, гнилью и кислятиной из подтекающей где-то банки. Вентиляционное окошко в дальнем углу подвала дает достаточную тягу, чтобы внутри можно было разжечь костер, но собрать растопку не хватило времени. Поэтому мы греемся вином и одеялами. И все же это лучше, чем пережидать ночь в хиленьком одноэтажном домике, неподготовленном для длительной осады. Забаррикадировать все окна и двери мы бы точно не успели, в то время как в подвале всего одна дверь, которую мы надежно забили досками, а в щели натолкали тряпок для лучшей звукоизоляции.

   Получилось даже лучше, чем я ожидал -- активности "прокаженных" снаружи почти не слышно. Я знаю, что они уже наводнили город, пару раз мы даже различали шаги над нашими головами, словно кто-то обыскивал дом. Однако здесь, под землей, я чувствую себя почти в полной безопасности. У нас осталась пара помповых ружей и немного патронов, есть ножи. Толстая дубовая дверь выглядит достаточно надежной даже для очень массированного натиска, а на узких ступеньках, ведущих из прихожей в подвал, за раз поместится не больше трех человек, так что при прорыве проход вполне можно завалить трупами. Мы даже решаем не выставлять этой ночью часовых.

   И только мысли о брате не дают мне покоя. Где он сейчас? Далеко ли они с Ваней ушли? Нашли ли убежище на ночь? От этих вопросов голова начинает болеть сильнее, и я проглатываю очередную таблетку обезболивающего. Сейчас бы самое время поспать, но сон, невзирая на моральное и физическое истощение, не идет. Возможно, это одно из проявлений сотрясения мозга? Вряд ли. Судя по тому, как сладко спит на своем матраце Арт, мне не дают уснуть именно мысли о брате.

   "Выкинь из головы, завтра мы догоним их", -- в сотый раз повторяю себе. Самовнушение никогда на меня не действовало, но снотворное в аптеке мы не нашли, а это хотя бы что-то.

   Витос душераздирающе зевает; он уже во всю клюет носом.

   -- Михась, завязывай. Завтр`а откр`оем.

   -- Ложитесь, пацаны, -- откликается тот, сосредоточенно ковыряя чемодан. -- Оставьте мне одну свечку. Я еще чуть-чуть повожусь.

   -- Во маньяк, -- усмехается Витос.

   Падает на матрац и, не раздеваясь, натягивает одеяло до самого носа. Вторую половину матраца он оставляет для меня.

   -- Макс, р`убани свечки, когда будешь ложиться.

   На часах почти полночь, но сна ни в одном глазу. Однако надо попытаться уснуть -- завтра ранний подъем, сложный день, а мои разбитые мозги нуждаются в отдыхе.

   -- Я щас тоже ложусь.

   Залпом допиваю оставшееся в бокале вино и задуваю свечки на столе. Гореть остается только одна, которую Михась забрал к себе и установил на чемоданчике. Наше подземелье погружается в мерцающий полумрак. Откидываюсь на подушку и укрываюсь. Мою половину матраца отделяет от половины Виталика заряженный "Моссберг". Засыпать в одежде и с оружием под боком постепенно входит у нас в привычку -- как и постоянная смена ночных стоянок. Вчера мы спали под крышей, сегодня под полом, завтра... может статься, придется спать под открытым небом. Неважно, что это будет -- главное, чтобы там было безопасно.

   00:00

   Сна нет. Стоит мне закрыть глаза, как перед внутренним взором раз за разом возникает лицо брата -- искаженное ненавистью... или страхом... или болью. Выражение лица меняется, перетекает из одного в другое, и ни одно из них мне не нравится. Каждое из них меня пугает.

   Сладкое посапывание Витоса и мерное щелканье кодового замка Михася только усугубляют ситуацию. Ворочаюсь с боку на бок, но сна нет ни там, ни здесь. Никак не заснуть -- я уже достиг той точки, когда, чем сильнее пытаешься, тем бодрее становишься. Лишь однажды мне удается забыться поверхностной дремой, в которой снова является Женя с перекошенным от боли лицом (теперь это точно боль, я вижу), и я просыпаюсь, как от удара.

   Спустя полчаса, мои мытарства замечает Михась:

   -- Не спится?

   Переворачиваюсь на спину и смотрю на него. Михась сидит на софе, скрестив ноги по-турецки и водрузив на них чемоданчик. К чемоданчику припаяна свеча, рядом авторучка и лист бумаги с кодовым деревом. Однако глаза Михася обращены не на лист, а на меня.

   -- Заснешь тут, -- ворчу в ответ. -- Один храпит, второй щелкает, третий... спит, как сука.

   На лице Михася появляется промельк улыбки. Подсвеченное снизу неверным светом одинокой свечи, оно выглядит немного устрашающе. Черные провалы глаз и ноздрей на оранжевых, словно охваченных пламенем, участках кожи.

   -- Я уже скоро заканчиваю.

   -- Как успехи?

   -- Замок трехдисковый, на каждом диске по десять цифр -- итого, тысяча комбинаций. Я испробовал порядка ста пятидесяти неповторяющихся, значит, осталось... думаю, пара-тройка дней.

   -- Неплохо. А если ты где-то ошибся, придется все начинать...

   -- Макс, я хочу попросить прощения, -- внезапно обрывает он меня.

   Молчу, удивленно моргая глазами.