Люди Зимнего дворца

Наряду с этими пустяками в некоторых залах Зимнего дворца накануне сезона больших балов проводились капитальные ремонты. Так, в Малом Эрмитаже, в Павильонном зале исправили паркет, как и в мраморной комнате Романовской галереи. Отремонтировали комнаты «мозаичных картин около галереи драгоценностей», комнаты «перехода на лестницу Государственного совета», «теплого сада павильона», «парадной лестницы Государственного совета», галереи – Романовскую и Драгоценностей, 12 внутренних и 10 парадных комнат Эрмитажа. В садике Эрмитажного павильона уложили новые дорожки из верблюжьего сукна (201,5 аршин, садик тогда был перекрыт стеклянной крышей), поменяли все шторы в Николаевском зале, провели косметический ремонт на половине покойной императрицы Александры Федоровны, поменяли буфетные столы для Помпеевской галереи. Любопытно, что при устройстве буфетов окна Помпеевской галереи закрывались простыми деревянными щитами, обитыми красным сукном. Все работы обошлись в 1885 г. в 25 000 руб.[473]

Поскольку в зимних балах участвовали тысячи особ и лиц, посуду для торжественной трапезы в Зимний дворец доставляли и из пригородных резиденций. Так, при подготовке сезона балов 1885 г. в резиденцию доставили из Гатчинской сервизной кладовой хрусталь с резьбой виноградных листьев – 100 шт.; фарфор – голубой с лепными цветами, под гербом старого образца.

В начале XX в., когда Россию захлестнула вторая волна политического терроризма, балы в Зимнем дворце, также превратились в фактор риска для первых лиц империи. Придворные балы предполагали, что в Зимнем дворце могут оказаться тысячи людей, и среди них революционеры могли найти тех, кто не только сочувствует революционным идеям, но и способен принять участие в террористическом акте.

Одной из участниц Боевой организации партии социалистов-революционеров – аристократке Татьяне Леонтьевой, активно участвовавшей в светской жизни Петербурга, сделали официальное предложение продавать цветы на одном из традиционных январских придворных балов в Зимнем дворце, на которых по протоколу обязательно бывал царь. Предполагалось, что бал должен состояться в начале января 1905 г. Леонтьева заявила руководству организации о своей готовности убить царя на этом балу, один из руководителей, М. Швейцер, дал согласие на покушение.

Б. В. Савинков, приведший этот эпизод в своих «Записках», подчеркивал, что «вопрос о цареубийстве еще не поднимался тогда в Центральном комитете, и Боевая организация не имела в этом отношении никаких полномочий. Швейцер, давая свое согласие Леонтьевой, несомненно, нарушал партийную дисциплину. Он спрашивал меня, как я смотрю на его согласие и дал ли бы я такое же. Я ответил, что для меня, как и для Каляева, Моисеенко и Бриллиант, вопрос об убийстве царя решен давно, что для нас это вопрос не политики, а боевой техники, и что мы могли бы только приветствовать его соглашение с Леонтьевой, видя в этом полную солидарность их с нами. Я сказал также, что, по моему мнению, царя следует убить даже при формальном запрещении Центрального комитета»[474]. Такова принципиальная позиция боевиков, которая была известна руководству партии эсеров.

Примечателен облик несостоявшейся террористки: дочь якутского вице-губернатора, воспитанная в Институте благородных девиц, около двадцати лет от роду, богатая и красивая девушка, с перспективой стать в начале 1905 г. одной из фрейлин императрицы Александры Федоровны. Планируя террористический акт, Леонтьева хотела на придворном балу преподнести царю букет и в это время застрелить его из револьвера, спрятанного в цветах[475]. Принципиально важно, что теракт планировался в конце 1904 г., когда еще никто не знал о предстоящей трагедии «Кровавого воскресенья». Но впоследствии революционеры пытались представить планы Леонтьевой как месть за жертвы «Кровавого воскресенья».

В мемуарной литературе всячески подчеркивался безупречный моральный облик террористов. Одна из соратниц Леонтьевой писала, что несостоявшаяся террористка была «чрезвычайно сдержанной в проявлении своих чувств и скупой на разговоры, можно даже сказать – строго молчаливой. Даже ее красивая внешность замечалась не сразу. Она была среднего роста, стройная, как молодая березка, блондинка, с большим лбом и чистыми, детскими синими глазами… это был превосходный человек, полный внутреннего содержания, красоты, глубокая натура»[476].

Террористический акт не состоялся, Леонтьеву арестовали.