Людмила Чурсина. Путь к себе

В-третьих, можно сколько угодно рассуждать о том, что зрителям 70-х годов были чрезвычайно интересны научные проблемы, но в отрыве от живой и полнокровной жизни с ее не просто неизбежными, но необходимыми мелодрамами, по крайней мере, часть своей увлекательности они растеряли бы.

Владимир Фетин снял фильм чистый и честный и, доверив роль главной героини Людмиле Чурсиной, во многом выиграл: перед нами предстала девочка-девушка-женщина во всей разноплановости своей судьбы, в постепенном духовном и личностном росте, на который она оглядывается во имя переосмысления — что было сделано не так? В чем она не сомневается и сегодня?

Когда в середине второго десятилетия ХХI века перечитываешь роман Вениамина Каверина и пересматриваешь фильм Владимира Фетина, многое встает на свои места и в переосмыслении собственной жизни. И главное, что, на мой взгляд, великолепно удалось Людмиле Чурсиной в «Открытой книге», это процесс движения к себе сильной, не сдающейся никому и никогда личности, процесс самопознания, в котором одинаковой важностью обладают мотивы личные и общественные, самой жизнью сплетенные между собой куда более тесно, чем мы это зачастую осознаем.

Может быть, и в оценке этой картины свою роль сыграла наша приверженность к стереотипам? Прочитав роман Вениамина Каверина, каждый нашел для себя свою Татьяну Власенкову — вовсе не такую вызывающе красивую, какой была актриса, не так порой подверженную рефлексии, как выстроил ретроспективу жизни героини режиссер Владимир Фетин…

Скорее всего, отчасти и эти «мотивы» присутствовали в восприятии «Открытой книги», но в значительно большей степени довлели они над фильмом «Олеся». Иначе и быть не могло после того, как уже прогремела в роли купринской героини Марина Влади, колдунья, очаровавшая обширнейшую киноаудиторию.

Когда сегодня, немало десятилетий спустя, пересматриваешь фильм «Олеся», снятый режиссером Борисом Ивченко в 1970-м и вышедший на широкий экран в 1971 году, невольно оцениваешь, насколько он ближе эстетике А. И. Куприна, насколько естественна, «природна» дикость простой неграмотной девушки, наделенной необычным, мистическим даром.

Обсуждая повесть «Олеся» по ее выходе, критики отмечали, что мысль А. И. Куприна рвется прочь от социальной борьбы, потому что превыше этой борьбы он ставит «единое вечное» — женскую любовь. Вот и Борис Ивченко, как представляется, попытался в своем фильме воплотить эту главную, в сущности, для творчества А. И. Куприна тему. И Людмила Чурсина, сыгравшая Олесю, оказалась ему в этом серьезной поддержкой.

Уже то, что режиссер не менял название повести русского писателя, кажется чрезвычайно важным. Название французского фильма «Колдунья» было во многом двойственным, как бы настаивая на сверхчеловеческих качествах главной героини и тем самым отделяя ее, «лесное дитя», от большого мира. В «Олесе» Бориса Ивченко сказывался глубокий интерес к каждой человеческой личности с точки зрения психологического анализа. Для писателя, а вслед за ним режиссера и актрисы ведущей темой становилось не «таинственное» с точки зрения мистики, а непознанное, не поддающееся анализу и твердому определению. И в этом он, несомненно, явился прямым наследником русской литературы ХIХ столетия — в частности, И. С. Тургенева с его «таинственными повестями» «Фауст», «Клара Милич», «Песнь торжествующей любви».

Людмила Чурсина чутко восприняла идею режиссера и сыграла свою Олесю «по-купрински», это отметила в своей статье Светлана Хохрякова: «Слова Куприна в адрес его собственной героини Олеси вполне подходят Чурсиной: „Оригинальную красоту ее лица, раз его увидев, нельзя было позабыть, но трудно было, даже привыкнув к нему, его описать“». В нем — «неуловимый оттенок лукавства, властности и наивности».

Любовь для Олеси, воплощенной на экране Людмилой Чурсиной, была, с одной стороны, спасительной силой, оберегающей «чистое золото» человеческой натуры, с другой же — эта вечная и великая загадка любви была нерасторжимо связана, сопряжена с идеей смерти, с тревожной мыслью о быстротечности и неизбежной конечности бытия (здесь уместно припомнить слова критика о «творце собственной беды» и далеко не только собственной). И эта идея присутствовала в фильме Бориса Ивченко с самого начала, с первых кадров встречи героев, когда казалось, что Олеся Людмилы Чурсиной заранее чувствует, предвидит, чем кончится эта встреча в лесу…

Так появилась в ее творчестве особая линия — не просто сильный женский характер, но свыше наделенный некими непознанными, не поддающимися анализу чертами, позволяющими заглянуть в будущее.

А как могло быть иначе, если она была настоящей полесской колдуньей, обладающей колоссальной природной силой?..