Людмила Гурченко. Золотые годы

Прошло примерно около часа, ажиотаж чуть спал. И почему-то у меня стала неметь вся нога. Причем неметь ощутимо. Чувствительность пропала совсем. А не болевшая голова немного заболела. Но говорить об этом Леле и Люсе, еще находившимся в состоянии эйфории, мне не хотелось. Я тихонько подошел к мусорному ведру и вытащил из него ампулу 5 кубиков. Читаю название… О боже! Новокаин! Пришлось честно сообщить эту «новость» Леле и Люсе, да и Маше тоже. «Не может быть, ведь был анальгин, это ты ошибся», – но потом все все поняли. Место укола припухло. Нога снизу доверху потеряла чувствительность, ее спокойно можно было бы ампутировать! Вот так прошел первый настоящий урок с Машей. После училища Маша работала в детской онкологии на Каширском шоссе. Дети ее обожали. До нас доходили жалобы, что иногда Маша то укол не тот сделает, то сидит с детьми всю ночь, помогая им перенести первые ночи после операций, а этого нельзя делать… Короче, через два года она закончила свою медицинскую карьеру.

Маша была девушка интересная. С хорошей фигурой, белокожая… Сегодня это трудно представить, когда СМИ распространяли только ужасно некрасивые фото Маши. Девочка она была беззлобная, спокойная, без звездности (казалось бы, мама-то у нее Гурченко), нет, она даже фамилию не хотела брать мамину. У нее были очень скромные запросы, никаких капризов. В школе мальчики за ней ухаживали с опаской. Все же дочь звезды. И вдруг появился Саша Королев. Никто не предполагал, что он будет ее мужем. Высокий, интересный, учится в Инязе, изучает шведский язык… Парень с пшеничными усами. Леля его прозвала «белогвардеец». Он очень любил поговорить. Причем когда разговаривал, то подходил почти вплотную к человеку. Это было очень трудно вынести. Иногда даже трудно было слово вставить, и за эту его привычку Леля дала ему прозвище «Пиз. льщик». Это прозвище крепко укрепилось за ним. Маша могла спокойно спросить: «Мам, а Пиз….льщик не звонил?»

Мы стали готовиться к свадьбе. «Только в «Национале»!» – заявила Люся. Я начал договариваться. Только с видом на Кремль и на Манеж. Заказали меню, пригласили гостей. Не могу сказать, что между родителями жениха и невесты были теплые отношения. Причем, причины я тоже не видел. Но… свадьба состоялась, ровно, спокойно, без эмоций. Маша тут же забеременела, родила сначала сына Марка, который через 14 лет погиб от передоза, а через год после рождения Марка родила Лену. Как и мечтала и строжайше наказала Люся. Лена и Марк. Как Люсины папа и мама.

Жили Саша с Машей равнодушно, бесцветно, скучно. Саша занимался своими делами, Маша детьми и домом. Чистюлей Маша не была, порядок не очень поддерживала, а Сашу это вообще не волновало. Когда должен был родиться Марк, Саши дома не было, и я повез Машу в роддом. Люся, лежа в ванне, в приказном тоне прокричала Маше по телефону: «Мальчик? Только Марк! Не назовете Марком, в дом не пущу!» Жестко. Очень жестко. Но назвали.

Жизнь продолжалась. Дети росли, иногда приезжали к нам. Люся играла с ними, одевала в разнообразные костюмы, устраивала карнавал. Но ее фантазия быстро истощалась, и дети уезжали. Саша работал в Интуристе переводчиком со шведскими группами. Тогда шел олимпийский 80-й год, и работы было много. Позже у него на работе произошла какая-то серьезная неприятность. Его вызвали в органы. Что там произошло, трудно сказать. Но явно в произошедшем была его вина. Он приехал к нам и попросил Люсю помочь. Люся долго молчала, но вдруг жестко ответила: «Ты накосячил, ты и отвечай!»

19

Такого поворота Саша не ожидал. Он даже не нашелся, что ответить. Повернулся и ушел. С этого началось отторжение Машиной семьи от нас. Они стали приезжать все реже и реже. Детей тоже привозили все реже. Вероятно, Маша подверглась Сашиному влиянию, потому что звонить она стала очень редко. Однажды, когда Маша была у нас, Люся вдруг вынула из шкафа енотовую шубу и подарила ее дочери. Я замер. Это не просто так. Ей надо было как-то перетянуть Машу ближе к нам. Счастливая Маша уехала в новой шубе. Но случилось непредсказуемое. Через несколько дней Маша приехала к нам вместе с Сашей. Он вынул большой пакет с этой «проклятой» шубой, швырнул его и изрек, что, если еще раз Люся будет свои обноски отдавать Маше, они больше у нас не появятся. «Я сам могу купить своей жене все, что она захочет!»