Людмила Зыкина. На перекрестке наших встреч

В декабре 1979 года они приехали с Зыкиной в Ташкент на декаду литературы и искусства России в Узбекистане. В номере отеля «Узбекистан» был приготовлен для Зыкиной сюрприз – новая песня Виктора Темнова на слова поэта Олега Милявского «Горят закаты».

Темнов запел:

Поклоном низким в пояс поклонилась,
А слов прощания так и не нашла…

И тут Зыкина в самой резкой форме перебивает репликой:

– Каких еще ослов не нашла?!

Автор текста Милявский побледнел, нервно закричал на Темнова: «Что ты спел?!». Зыкина молча смотрела то на одного, то на другого. Оказалось, все дело в разнице между словами, написанными и произнесенными, – отдельное напечатанное «а слов», будучи спетым, превращается в «ослов», которых и выловили из контекста чуткие зыкинские уши. Зыкина успокоила поэта, предложив вместо «а слов» поставить «слова». Все единодушно согласились, и песня на годы вошла в репертуар певицы.

* * *

В конце 1988 года в газете «Правда» готовилось большое – целая полоса – мое интервью с Зыкиной «В песне – душа народа». И я приехал к ней домой, чтобы завизировать текст (в редакциях газет тех лет такой был порядок). Дверь открыл муж, Виктор Гридин. Думаю, не случилось ли чего, обычно она сама меня встречала.

– А где Людмила Георгиевна? – спрашиваю.

– Дурака валяет.

Слышу из дальней комнаты ее голос:

– Юраш, проходи, обувь можешь не снимать.

Я иду на голос и вижу: плотно прислонясь к стене спиной, приподняв подбородок и упершись затылком в стену, стоит навытяжку Зыкина.

– Что за представление, Людмила Георгиевна?

– Я худею по рекомендации йогов.

– И долго вы так стоите?

– Сорок минут.

– Сколько еще стоять?

– Двадцать.

– И давно вы занимаетесь этой процедурой?

– Неделю. Каждый день по часу.

– И на сколько похудели?

– На полкило.

– Всего на полкило? Бросьте вы заниматься чепухой. Вот пусть тот йог, что дал вам совет так худеть, сам встанет к стенке.

– В том-то и дело, что человек, который мне это посоветовал, худеет по-другому: он меньше ест.

– Вот и вы бы меньше ели свою «синеглазку» с маслом и все то, что увеличивает вес.

Как мне потом «доложил» Гридин, после этого разговора у стены Зыкина больше не стояла. Впрочем, Гридин и сам был против таких методов похудения.

Зыкина, конечно, с годами стала полнеть. Ее утягивали и затягивали в поясе всеми доступными способами. Художницы-модельеры шили платья, чтобы скрыть недостатки фигуры, что и делается для всех женщин во всем мире. А тут еще пришла мода – платья и юбки стали носить выше колен.

Вот в таком черном вечернем наряде Людмила Георгиевна отправилась поздравлять с 80-летним юбилеем И.А. Моисеева, легендарного нашего хореографа (его чествовали на утопающей в цветах и подарках сцене зала Чайковского, там, где находится база его ансамбля).

Где-то дней через пять-шесть после юбилея мы с Игорем Александровичем играли в шахматы в его рабочем кабинете. «Малышка» (так он звал меня за мой высокий рост), – обратился ко мне Моисеев, делая очередной ход, – передай нашей русской мадонне, которую я искренне уважаю и считаю великой певицей, что короткая юбка портит ее образ. В длинных и красивых платьях она выглядит как творение Бога, а в коротком чересчур платье – как черт знает кто».

Я передал певице слова Моисеева в точности, за исключением последних трех, заменив их одним словом – «безобразие». Реакции никакой не последовало, посмотрела на меня молча, словно задумалась. Через некоторое время услышал, как Зыкина говорила кому-то по телефону: «Я чувствовала, что юбка слишком коротка. И только Моисеев сказал правду, а другие промолчали».

С тех пор коротких юбок и платьев Зыкина не носила.

* * *

При обсуждении моделей платья или примерки требовала от костюмерши, чтобы на ткани не было ни пятнышка, ни соринки. Иногда ссорилась с портнихой, если что-то ей где-то было не по фигуре, не соответствовало ее вкусу или ощущению.