Людоед пойман

А сначала был шок, непонимание происходящего, непонимание грандиозности катастрофы, ожидание «заявления правительства» и зализывание первых, самых жгучих ран. Еще была мысль, что «все наладится», что «нам помогут», что «это долго не продлится». Люди жили сиюминутными интересами, не отдавая себе отчет в том, что нужно беречь спасенные ресурсы, продовольствие, воду. Мало кто понял, что жизнь изменилась безвозвратно, и потому самое страшное произошло через четыре месяца после Времени Света.

Когда случился голод.

Когда настали Жрущие Дни.

Многие фабрики синтетической пищи были повреждены, другие остановились, потому что закончилось сырье, где-то сумели восстановить гидропонные фермы, однако посевы еще не дали урожай. Запасы консервов подошли к концу…

Вот тогда и стало по-настоящему страшно.

Для государств, которые только-только формировались на обломках цивилизации, это стало первой и очень серьезной проверкой на прочность, и они прошли ее с честью, сумев уберечь население от совсем уж адских испытаний. Да, кое-где ели кожаную одежду и кору чудом уцелевших во Времени Света деревьев; где-то пытались перебиться охотой, убивая тощих животных и съедали их полностью, даже кости толкли в муку и делали лепешки.

А в Зандре появились каннибалы.

Сейчас о Жрущих Днях стараются не вспоминать, о них не принято говорить, но все знают, что те страшные недели наложили отпечаток на новый мир. Сделали его чуть жестче, чуть злее. После тех страшных недель в Зандре появились люди, а правильнее сказать — нелюди, — которые не смогли или не захотели остановиться, продолжили есть людей даже после того, как гидропонные фермы дали урожай, заработали фабрики и выросли новые звери.

Еда появилась, но потребность в человечине осталась.

Дни подарили Зандру Жрущих — мужчин и женщин, молодых и старых, сильных и слабых, скрывающих свои пристрастия и бахвалящихся ими, сбивающихся в банды и действующих исподтишка. Убивающих, чтобы есть.

Убивающих.

Жрущие не могли не проливать кровь, и потому скоро появились те, кто считал сам факт их существования аморальным. Появились люди, поставившие себе целью уничтожить всех любителей человечины. Появились ликторы.

— Как часто в Ярике шалили людоеды? — поинтересовался Берецкий, останавливаясь в тамбуре очередного вагона. Здесь, так же, как и везде, стоял крепкий запах дешевого табака, но дым уже выветрился, курильщиков не наблюдалось, вот Туман и выбрал его для короткой остановки. Задав вопрос, ликтор поднес к лицу маску Z и глубоко вдохнул.

— Периодически, — односложно ответил Порох.

— Раз в неделю?

— Реже. Раз в месяц… Иногда — два.