Людоед пойман

— Ты назвал спектаклем убийство моего друга?

— Согласен: для тебя звучит грубовато, — улыбнулся Туман. — Шамиль сыграл блестяще и сдох как собака.

Было очевидно, что Берецкий сознательно провоцирует Пороха на атаку, ждет, что тот взорвется, но здоровяк удержался от нападения. Нервно провел рукой по столику и спросил:

— А Самойловы?

— Им не повезло оказаться там, где я охотился.

— Ты крутой?

— Ты этого еще не понял?

И не поспоришь. Ничего не скажешь против, потому что низенький и тщедушный Туман за сутки убил трех людоедов и готовился убить четвертого. За сутки. Потому что он обманул его, опытного и осторожного, находясь все время рядом. Потому что действительно был охотником высочайшего класса.

— Да, ты крутой… Подкинул мне сердце… Но почему только половину? — Порох все-таки не удержался — съел вожделенный кусочек. В конце концов, это последний… Тщательно прожевал, с удовольствием впитывая сводящий с ума вкус, и повторил: — Почему ты подбросил мне только половину сердца? — Начал медленно отрезать еще один кусок и вдруг остановился. Догадался. Посмотрел Туману в глаза и с гадливенькой улыбочкой указал на разложенное на столе мясо: — Хочешь?

— Мне хватило второй половины.

— Ты… — Порох вновь покачал головой. — Ты…

— Я, — равнодушно подтвердил Берецкий. — Я ведь честно сказал, что вижу по утрам людоеда.

Да, сказал, но кто же воспринял те слова в прямом смысле? Кто мог подумать, что ликтор окажется Жрущим?

— И ты не убиваешь людишек?

— Только людоедов.

— Но почему?

— Потому что каждую ночь мне снится отец, который убил себя, чтобы я жил, — негромко ответил Туман. — Каждую ночь мне снится то, что я с ним сделал. И каждое утро я думаю о том, чтобы пустить себе пулю в лоб.

— Почему же не пустил?

— Потому что давным-давно, когда я стоял с пистолетом у виска в первый раз, я понял, что у вас, зверей, никогда не будет врага хуже, чем я.

Ликтор усмехнулся. Порох положил в рот еще один кусочек человеческого сердца. Прозвучал выстрел.

Эшелон медленно подъезжал к Белозерску…