Людоеды (СИ)

Чертёжник-топограф вырос вслед за ней. Всё это время они просидели практически безвылазно в бараке, подъедая съестные припасы, а Чёрт и вовсе заливал горе тем, что притащил с собой, да выпил — верблюд. На роже — опухшей — было всё написано, а видно за версту, впрочем, и разило от него перегаром также на всю округу.

— Слушаю! — осадил их Мих. — Но лучше сами послушайте…

— Умную мысль на словах…  — хохотнул Зуб.

— Вы остаётесь тут за главных пока мы…

— Нет, я с вами, мальчики! — тут же выдала Тушёнка.

— Точно — уверена? — озадачил Зуб, стараясь избавиться от неё, чтобы у класуки и в мыслях больше не возникало подобной дурацкой затеи, а идеей с большой натяжкой и не обозвать. — Мы к дикарям — воевать? Кто ещё с нами…

Чёрт тут же завернул назад, не проронив ни слова.

— Нам нужны ещё мужики! А есть такие в лагере?

На зов Зуба откликнулась парочка любопытных лиц.

— О, Курица и Боров! — приметил Зуб — Куровского с Боровским.

— Думаешь? — смутился Мих.

— Мы ж не воевать идём, и потом лишние руки не помешают — работать заставим!

— А что я им скажу?

— Двинем на реку — обещай искупаться, ну и рыбалку…

Тем и подкупили их, а ещё Ходока. Итого получился настоящий разведывательно-диверсионный отряд в тылу врага — Мих, Зуб, Змей, Мак, Кура, Боров и Ходок.

Та ещё компашка, а подобралась. Да выбор среди сокурсников невелик. Лагерь также нельзя было оставлять без присмотра. Дикари следили за каждым шагом чужаков. Но после того, что те устроили, завалив чудовищного истукана, отбив Молдову, точно не сунутся до наступления сумерек, а и ночью побоятся. И своих иных дикарей о том предупредят — чем это всё чревато.

Новость ошеломила старика. Беккеру достался от него взгляд, преисполненный ненависти и злости, а в глубине душе он был повержен. Да умел не показывать вида истинных чувств. Годы практики палачом-жрецом. Требовал от ученика-мученика вразумительного ответа.

Беккер сам расспросил дикаря и выяснил, что да как обстояло дело в лагере с нападением Крона:

— Я ж говорил — огонь! Лагерь стоит сжечь — превратить в пепелище!

Заявление Няма льстило старику. Тот словно читал его мысли. Знать ему достался славный ученик, будет, кому передать свои знания с познаниями — и не только, а кое-что ещё, что не ведает никто из соплеменников, да и сородичей подавно — исключение старейшины иных племён единого рода людоедов.

Но прежде чужаки — практикантропы. Их выследили и выявили маршрут, коим они стали ходить к великому дому Духа Воды, получая от него дары в виде костяных доспех и оружия.

Старик сам затеял разжиться ими с подачи ученика, наказав тому избавиться от практикантропов раз и навсегда.

Беккер и сам понимал: устранит их — лагерь под напором дикарей не устоит. Тем более что Ойё объявил всеобщий призыв по всем племенам рода людоедов. К дубинке, а кольям должны были встать все, кто умел или научился ходить. Дополнительно дикарями стаскивались камни и складывались в кучи, прикрываемые сверху мхом с лишайниками близ лагеря чужаков.

По долине помчались новые посыльные, а вот сильные и великие воины примкнули к Беккеру.

Предстояло устроить новую западню. Следовало торопиться. Беккер всё время отставал. Никто больше не нёс его на своих плечах — отъявленные головорезы это не молодые охотники — гнуть спину не станут даже перед учеником жреца-палача. Тут своя субординация и правила, а табу. Воин вправе сам выбирать свою стезю и судьбу. И собирались охотиться на трёх практикантропов с ручной зверюгой, а их количество увеличилось, пусть и стало меньше на одного воина по меркам студентов-геодезистов.

На берегу реки Беккера ждал очередной сюрприз. Он думал: придётся податься вплавь на остров, да у дикарей в наличии оказались не такие уж и примитивные плавсредства — и не в качестве плота с палкой-шестом вместо весла, а катамараны. И на них можно было ходить в непогоду по вотчине Духа Воды.

Пришлось задержаться. Людоеды поднесли дары «водяному», больше подобные на святотатство — задрали шкуры, прикрывающие их гениталии, и сделали своё грязное дело прямо в воду реки или озера. Покосились в недоумении на новоявленного соплеменника. Тот вёл себя как чужак и не торопился мочиться на воду. Просто не хотелось и всё.

Уступил — иначе никак. И справился с тем, чем дикари как собаки, метя всё в округе на своей территории где-то по прошествии получаса, и то, напившись от пуза из реки там, где гадили людоеды, поскольку не позволяли ему отойти от себя ни на шаг.

Фыркая и бранясь, Беккер ступил на катамаран. Ему сунули весло, благо не им по противной роже. Всё-таки воины-дикари не оказывали ему должного почёта и уважения. То ли утратил, то ли не заслужил. Не в этом суть, а то, что едва они пристали к берегу острова, как на холме вблизи прибрежной топи, возникли иные фигуры двуногих существ — и людей — вне всякого сомнения. Да один зверь подле них.

— Чужаки…  — засуетились дикари.