Людоеды в Петербурге. Новые красные против новых русских

— Хорошо, Боб, я выполню твою просьбу, но кто будет охранять меня на этот раз?

— Никто.

— Ты, наверное, шутишь?

— Нет, теперь мы не будем привлекать ничье внимание. Ты оденешься как всегда, возьмешь сумку, с которой обычно ходишь по магазинам, и как бы между прочим забежишь к Трюкачу в гости. Но учти, не больше чем на пять минут, — былая ревность всколыхнула чувствительную душу Боба.

— Пяти минут мало, чтобы купить помаду, а ты хочешь, дорогой, чтобы за это время я купила душу каскадера?

— Ну хорошо, хорошо, пусть ты немного задержишься. Меня беспокоит одно: как бы мерзавец тебя не соблазнил, моя радость.

«Идиот, он даже не догадывается, как я была бы счастлива, если бы это произошло», — подумала Вика. Ее лживые глаза изобразили при этом благородное негодование.

— Как тебе не стыдно, Боб, разве ты не знаешь, что он взял меня насильно?

— Знаю, детка, — болезненно поморщился Боб, вспомнив о магнитофонной пленке, запечатлевшей урок любви, который Вика преподала каскадеру в подаренном им «мерседесе».

«Мерзавка, неужели нельзя было совокупиться в каком-нибудь другом месте?» Взяв себя в руки, Боб изобразил подобие улыбки.

— Ну, вот и отлично. Я уверен, что у тебя все получится, дорогая.

На следующий день Вика, будничная, не слишком хорошо причесанная, с большой хозяйственной сумкой, рассеянно шла по Невскому проспекту, заглядывая в лавочки, нескромно именующие себя салонами.

Неподалеку от кинотеатра «Колизей» дорогу ей преградил мужчина, завязывающий шнурок от ботинка. Вика сделала шаг в сторону, опасно приблизившись к арке. И тут чьи-то руки зажали ей рот. Нс успела она вскрикнуть, как се затащили под арку, впихнули в пустой затхлый подъезд. У самого горла она почувствовала острие ножа.

Скрипнула дверь. В подъезд вошел человек в маске, его рот был наглухо обмотан толстым шарфом.

— Где деньги, шлюха? — он ударил ее по лицу. — Отвечай?

«Желудь?» — безошибочно определила Вика. Если бы он знал, что, обладая тонким музыкальным слухом, Вика великолепно распознавала голоса даже малознакомых людей, то, вероятно, придумал бы что-нибудь лучшее, чем обвязывать свой рот шарфом.

— Где деньги, которые ты украла? — Желудь схватил ее за волосы, ударил еще раз. Вика молчала. — Ну-ка, покажи, что у тебя в бауле? — Он потянулся за сумкой.

— Миллион долларов! — С вызовом ответила Вика и размахнулась, пытаясь огреть Желудя сумкой, но он перехватил ее, дернул «молнию».

— Книжечки носишь, стерва, — Желудь вытащил из сумки томик Пушкина, больно ударил им девушку по голове. — Л где же твои книжки про дядю Степу?.. — Он непотребно выругался. — Запомни, деньги отдашь сегодня же, все до последнего цента. Я позвоню тебе, скажу, куда их надо будет принести. Если кому-нибудь скажешь хоть слово, тебе конец. Иди, — он толкнул ее к двери.

Вика выбежала на Невский. Ей хотелось кричать, звать на помощь. Кого? Наверняка это будут люди Желудя. Радуясь тому, что поверх денег догадалась положить несколько книг, девушка бегом бросилась ко входу в метро.

Спустившись по эскалатору, она несколько раз пересаживалась с поезда на поезд, проверяя, не следит ли за ней кто-нибудь. И, лишь убедившись, что слежки нет, направилась к каскадеру.

— Зачем ты пришла? — Трюкач, как изваяние, стоял в дверях, недружелюбно разглядывая Вику. — Что у тебя с лицом?

— Может быть, ты позволишь мне войти, Влад?

— Входи, — каскадер пошел на кухню за перекисью водорода и ватой.

Осторожно прикладывая тампоны к лицу девушки, он не мог не восхищаться ее красотой. Большие, выразительные глаза Вики смотрели на него без прежнего вызова и самоуверенности.

Нежная, беспомощная, всем своим видом она напоминала о недавних ласках.

— У тебя ко мне какое-нибудь дело, Вика? — холодно спросил каскадер.

— Да. Ты не мог бы помочь мне пересчитать деньги?

— Это такая большая проблема?

— Их много, Влад. Я несколько раз начинала и сбивалась со счета, — Вика вытряхнула содержимое сумки на стол.

Пачки долларов в банковской упаковке рассыпались по скатерти.

— Ого, — присвистнул Трюкач. — Да, их действительно многовато.

— Миллион долларов, — натянуто улыбнулась Вика, довольная произведенным впечатлением.

— И ты не боишься, Вика, что я, как принято в вашей среде, прикончу тебя из-за этих долларов.

— Не боюсь. Они и так твои, за исключением двухсот тысяч, которые ты как джентльмен отдашь мне.

— Что-то я нс понимаю тебя, Вика.

— Постараюсь объяснить. Знаешь, Влад, человеку по-настоящему везет только один раз в жизни. Сегодня твой день. Все, о чем ты мечтал, лежит перед тобой: роскошные автомобили, яхты, путешествия. На эти деньги ты мог бы организовать даже собственное автородео, поставить великолепные трюки.

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Что я должен буду сделать за эти деньги?

— Вот это самое интересное, Влад. Делать ничего не нужно.

— То есть?

— Ты должен будешь оставить в покое Боба, и все.

— «Корыстолюбивый расстроит дом свой, а ненавидящий подарки будет жить» — так говорится в Священном Писании, Вика.

— Библейские заповеди устарели, Влад, мы живем в другую эпоху.