Людоеды в Петербурге. Новые красные против новых русских

Жанна связала их собачьими поводками, вытащила оружие. Сняв со стены связку ключей, она направилась к складу, куда безуспешно пытался проникнуть Влад.

Девушка быстро подобрала ключ, открыла замок. Как она и ожидала, просторное помещение было занято такими же холодильниками, какие стояли в лаборатории Боба. На каждый из них была приклеена табличка.

Найдя камеру, упомянутую в записной книжке Боба, девушка распахнула дверцу. Перед ней лежало сердце сестры…

Потеряв последнюю надежду разыскать Жанну, Влад решился дать объявление в газету об ее исчезновении. Единственным человеком, имевшим право, сняв другие материалы, поместить фотографию Жанны, был главный редактор.

— Босс, мне нужно срочно дать информацию о пропавшем человеке, — без всякого предисловия начал каскадер.

— Судя по тому, что ты забыл поздороваться, сынок, дело действительно серьезное.

— Да, босс. Исчезла девушка, которая мне дороже жизни. Если надо, я оплачу объявление в тройном размере.

Редактор поморщился:

— Об этом не может быть и речи, Трюкач. Удивляюсь, как ты мог такое сказать. Объявление пойдет за счет газеты и будет опубликовано завтра же.

— Простите, босс, я действительно плохо соображаю сегодня.

— Ты никогда не станешь великим артистом, сынок.

Неожиданная перемена темы разговора на несколько секунд отвлекла каскадера от переживаний.

— Почему, босс?

— Великий артист выходит на сцену и играет даже тогда, когда у него в жизни случается большое несчастье.

Влад понял, куда клонит редактор.

— Босс, вы намекаете на то, что я скверный журналист?

— Да, к сожалению, это так, сынок. Мы знаем, что ты был героем событий, разыгравшихся в особняке Боба. Кто лучше тебя мог бы рассказать о случившемся нашим читателям. Газете очень нужен твой материал. Жаль, что мы его не получим, — разочарование глубокими складками легло налицо старого газетчика.

— Босс, может быть, я и правда никудышный журналист, но я сделаю нужную вам статью.

— Не суетись, сынок, время все равно упущено. Для ее написания тебе понадобится день-два. Конкуренты успеют растащить тему, оставив нам обглоданные кости.

Решимость, сходная с той, которую он испытывал перед сложными трюками, подняла Влада с кресла. Он прошелся из угла в угол кабинета, набираясь нахальства, которое можно было при желании назвать профессиональным подвигом журналиста.

— Босс, несмотря на мое плачевное состояние, я продиктую репортаж прямо сейчас.

— Но это противоречит всем правилам, сынок. Любая твоя оговорка, ошибка будет опубликована в том виде, в каком ты ее произнесешь.

— Босс, если в моем репортаже вы найдете хотя бы один ляп, можете меня уволить.

— Я всегда восхищался твоей самонадеянностью, Трюкач. Мне не хватало ее всю жизнь. Попробуй.

Влад прошел в цех. То, что он собирался сделать, было сродни выступлению акробата под куполом цирка без страховки. Впрочем, ставки были неравными. Сорвавшийся акробат терял жизнь, а он всего лишь «профессиональное лицо». Успокоив себя этой мыслью, Влад представил себе, что чеканит железную строчку стиха, где все должно быть ясно, четко, верно.

— Ну, начали, сейчас папочка преподаст вам урок чистописания! — Трюкач озорно подмигнул полиграфистам.

Через двадцать минут репортаж, продиктованный без единой ошибки, ушел в производство.

Следующий день начался с долгожданного звонка. Читательница газеты сообщила, что видела Жанну в автобусе. Через несколько минут позвонила санитарка Гуманитарного центра кардиологических исследований. Она сообщила, что Жанна лежит в их стационаре.

— Вы не путаете? — взволнованно кричал Влад.

— Нет, что вы, нет. Ей недавно сделали операцию. — Собеседница повесила трубку.

«Что за чертовщина, какая еще операция?» Влад побежал к машине. Даже не осмотрев ее перед выездом, помчался в больницу.

В справочном бюро ему объяснили, где находится Жанна.

Подбежав к стационару, он промчался мимо его вывески. Почувствовав что-то похожее на укол в спинной мозг, остановился. Замирая в предчувствии чего-то страшного, каскадер сделал несколько шагов назад. «Отделение трансплантации внутренних органов», — с ужасом прочитал он.

Не желая верить в случившееся, он бросился дальше. Его отчаянный натиск не смогли бы остановить полчища врагов, не говоря уже о медсестрах, пытавшихся преградить ему путь. Напрасно его хватали за одежду, что-то кричали. Поняв из выкриков медперсонала, что Жанне пересажено сердце, каскадер как одержимы»’ рвался вперед.

Внезапная догадка ошеломила его: ей пересадили сердце сестры! Подбегая к палате, он уже не сомневался в страшнг м предчувствии. Распахнув дверь палаты, Трюкач замер на пороге.

— Жанка, глупая моя девочка, зачем ты это сделала? — Он упал на колени возле больничной койки, нашел под одеялом холодную руку возлюбленной. — Зачем?