Людовик XI. Ремесло короля

В Истории он прослыл помешанным на говорящих птицах, которых он обучал некоторым очень вульгарным выражениям, — это образ, скорее, презренного человека, которого забавляли только незамысловатые, ребяческие, непристойные игры. Образ неверный, как и многие другие, ибо непохоже, чтобы он когда-либо интересовался сороками и шрикунами. Из подлинных документов, а не из писаний недоброжелательных авторов, следует прямо противоположное, а именно что государь, любивший все красивое, даже редкое, необычное, не задумываясь тратил большие деньги, чтобы это заполучить. Его слуги кормили не сорок, а павлинов, канареек и других певчих птиц. Конюший Габриэль Бернар получил крупное вознаграждение за то, что привез в Плесси «из заморских стран» «тунисскую птицу» и двух белых черепах. А клерки короля Рене Анжуйского уплатили четырнадцать золотых дукатов птичнику Жану Шаплену, который отправился к королю Франции с двумя белыми горлинками, и людям, которые «несли их на шее в крытых клетках за ним вослед». Все знали, что король Людовик любит устраивать птичники повсюду, где бы ни находился. Он привез восемь клеток для мелких птиц из Монтаржи и Немура в Мотт-д'Эгри. В Плесси ему доставили шесть дюжин латунных колец, покрытых сусальным золотом, чтобы подвесить клетки для этих птиц, и большое количество колокольчиков, тоже покрытых сусальным золотом.

Пажи и слуги с тем же вниманием относились к лошадям, сбруе и седлам; в этом плане приобретения выходили далеко за рамки необходимого, так что король не выглядит прижимистым или не заботящимся о своей славе. В 1463— 1464 годах он купил пять красивых лошадей, в том числе двух «больших баярдов» — одного у сенешаля Гиени, другого у герцога Бургундского; тотчас заказали пять наборов сбруи «из широкой белой кожи и красной кожи по краям и сверху», каждый с 425 золотыми заклепками, то есть всего 2125 заклепок. Седельный мастер напомнил о некоторых других суммах, подлежащих оплате, — за триста позолоченных гвоздиков, вбитых в луки седла королевского мула, «спереди и сзади, как оному господину было угодно пожелать для своего удовольствия». Вся другая сбруя, даже для вьючных животных, была из белой или красной кожи, покрыта черным бархатом, а сбруя королевской кобылы по кличке Эстерлина была украшена тремя подвесками из белой кожи. Скобяных дел мастер Жакотен Пешар уплатил около трехсот ливров Жану Дюбуа, купцу из Турнэ, за восемь фунтов золотой нити из Венеции, Генуи и Флоренции, пошедшей на изготовление двух чепраков и заклепок для сбруи и седел, а через несколько дней — еще сто девяносто восемь парижских ливров Жаке Тису, тоже из Турнэ, за золотую нить из Генуи и с Кипра для бахромы и кисточек на тех же двух комплектах сбруи.

Найдя пристанище у герцога Бургундского, едва-едва поселившись в замке Женапп, дофин написал к королю Арагона, прося прислать ему со специально прибывшим конюхом двух сероголовых соколов, поскольку эти птицы доставляли ему наибольшую радость, а несколько лет спустя, все еще находясь в изгнании и будучи дофином, он выдал в уплату задержанного жалованья пятьсот савойских экю своему сокольничему — «кудеснику сероголовых соколов». Герцог Миланский подарил ему красивого кречета и получил в благодарность трех фландрских соколов.

Все согласны в том, что король предпочитал охоту балам и зрелищам, и мемуаристы, как и иностранные послы, говорили в один голос, что он может, забросив дела, целыми днями носиться по лесам и рыбным ловищам: «На следующий день его величество отъехал на четыре лье от Орлеана и, узнав, что в полях видели большого кабана, вернулся обратно до Плювье, в девяти лье отсюда, где пробыл четыре дня». Сам король не делал из этого тайны: «Я возвращаюсь охотиться на кабанов, пока не прошла их пора, поджидая другой поры, чтобы поохотиться на англичан». На своих собак, борзых или ловчих птиц он никогда не скупился; в один-единственный день были куплены и оплачены дюжина кожаных ошейников для борзых и еще один ошейник — с семью большими серебряными заклепками, покрытыми золотом. В дворцовых счетах месяц за месяцем упоминаются значительные траты на покупку животных — с одной стороны, борзых и кречетов, с другой — зайцев и кабанов. Это был не маленький каприз: королевская охота постоянно держала в боевой готовности многочисленных слуг, псарей, егерей, ответственных за закупки животных и возчиков для их доставки; в 1480 году были потрачены большие деньги, чтобы девять слуг перевезли девять кабанов из Иль-Бушара в замок Плесси. Другие привозили живых зайцев, предназначенных для псовой охоты, лис; однажды привезли «шесть детенышей кабана» для той же цели. Один сержант отправился во Фландрию за соколом, объездчик из конюшен привез еще одного из Монпелье в Амбуаз. В 1469 году некий турский купец разом получил 225 золотых экю за «двадцать пять птиц, соколов и прочих, коих король поместил в свою сокольню для забавы и увеселения».