Людовик XI

Чтобы дать Карлу время для дальнейших германских авантюр, Людовик XI намеревался продлить перемирие с Бургундией как можно дольше и любой ценой. Через два года англичане вторгнутся в королевство, заметил он миланскому послу, "но к тому времени на что мы можем надеяться?". Однако такая политика несла в себе большие риски. В Германии Карл Бургундский мог приобрести власть, которая в один прекрасный день могла означать гибель Франции, если бы ловушка, которую расставлял для него Людовик, не оказалась смертельной. Однако "вселенский паук"[106] начал плести свою паутину, паутину неосязаемую, как мысль, но достаточного размера, чтобы заключить в нее титанические замыслы герцога Бургундского.

В феврале 1473 года Карл уговорил умирающего герцога Гельдерна завещать ему свое герцогство. В середине июня он отправился на территорию Рейнской области, захватив ее — включая столицу Неймеген — после шести недель легкой кампании, которая, по словам Коммина, "привила ему вкус к подобным вещам в Германии". После этого он приступил к активизации переговоров, которые вел с императором с 1469 года. В обмен на Марию, свою наследницу, которую он обязался выдать замуж за Максимилиана, сына императора, он предложил Фридриху III сделать себя королем римлян, то есть вице-императором, при условии, что Карл унаследует императорскую корону, которая после его смерти перейдет к Максимилиану. Фридрих, который хотел заполучить невесту для сына, но не подобную сделку, колебался и медлил. Однако в конце лета герцог Бургундский добился того, что император, испытывавший острую нехватку денег, согласился на его предложения. Затем он устроил встречу с императором, на которой был полон решимости показать свое величие и реализовать свои амбиции.

Вся Европа с нетерпением или страхом ожидала встречи Фридриха III и великого герцога Запада… Никто не испытывал больших опасений, чем швейцарцы и крупные города Базельского союза. Король Франции, для которого союз Бургундии и империи представлял смертельную угрозу, тем не менее, сохранил самообладание. В течение всего лета Людовик продолжал переговоры с Карлом, посланники которого становились все более требовательными, а требования становились настолько колоссальными, что "это было чудесно", как заметил Людовик в разговоре с Боллате. В конце августа он сказал миланскому послу, что бесполезно пытаться отвлечь императора от планов по заключению союза с Бургундией, так как герцог Карл "всегда водил Фридриха III за нос". Несколько дней спустя он также заявил, что "был бы рад, если бы герцог забрался так далеко в Германию, что застрял там до конца своих дней".

Вскоре агенты Людовика XI обоснуются за кулисами имперско-бургундской конференции, чтобы стимулировать страхи германских князей и предчувствия Фридриха III. Кроме того, король отправил посланников с богатыми подарками к своим друзьям швейцарцам, чтобы они могли посоветоваться о "нашем общем враге".

Ранним вечером 30 сентября Фридрих III, который накануне прибыл в старый имперский город Трир на Мозеле, покинул свой дворец и отправился к городским воротам, чтобы приветствовать герцога Бургундского. При свете горящих факелов герцог преклонил колено и поцеловал руку императора, после чего они оба проехали через город в торжественной процессии, причем Карл должен был остановиться в аббатстве Святого Максимина, сразу за стенами. Все взоры были обращены к Великому герцогу Запада. За сотней белокурых пажей в белом и голубом, трубачами с серебряными трубами, герольдами, представляющими четырнадцать бургундских государств, роскошно экипированными лучниками и рыцарями Ордена Золотого Руна, одетыми в одежды из расшитой золотом ткани, ехал герцог Бургундский на коне, в украшенной золотом сбруе, в сверкающих доспехах, поверх которых был наброшен усыпанный бриллиантами плащ. За ним следовал эскорт из 6.000 всадников, батареи пушек и десятка багажных повозок, на которых везли сокровища, доставшиеся ему от отца: золотую посуду, груды драгоценностей, ящики с серебром (чтобы распределить его там, где оно будет наиболее полезно), бесценные гобелены, включая набор произведений, изображающих подвиги Александра Македонского. В своей свите герцог привез высших прелатов, а также послов из дюжины европейских государств.