Людовик XI

В течение зимы 1456–1457 годов Людовик вел себя при дворе дяди очень осторожно. Под страхом сурового наказания он велел всем своим приближенным, независимо от их ранга, вести себя безукоризненно, а сам следил за тем, чтобы не совершать никаких предосудительных проступков. Он не только знал, что герцог и его придворные очень обидчивы, но и быстро понял, что бургундский двор кипит раздорами и ненавистью, что может оказаться очень опасным для такого гостя, как он. В течение многих лет управление бургундскими владениями оставалось в руках Николая Ролена, канцлера Филиппа Доброго. Но теперь, когда Ролен постарел и его авторитет ослабевал, два брата, Антуан и Жан де Крой оба одинаково умелые в интригах, сумели завоевать доверие герцога и пролезть в правительство. К большому неудовольствию Филиппа, Николя Ролен, заботясь о будущем своей семьи, попытался пристроить своих детей ко двору графа де Шароле. Со своей стороны, и семейство де Крой пыталось получить выгодные должности при дворе бургундского наследника, который считал их честолюбивыми выскочками и питал к ним глубокую неприязнь, но старался скрыть свои чувства, опасаясь гнева отца. И хотя герцог поощрял Дофина в его неповиновении королю, сам он хотел, чтобы его сын слепо ему подчинялся. Людовик тщательно взращивал свою дружбу с графом де Шароле, жестким и лишенным чувства юмора молодым человеком, который с радостью разделял его страсть к охоте. Однако, хотя последний не скрывал своего неудовольствия при виде общения Людовика с братьями де Крой, принц был вынужден поддерживать наилучшие отношения ними, так как в то время они вошли в полное доверие Филиппа Доброго.

Таков был политический климат при бургундском дворе, когда в январе 1457 года вспыхнула жестокая ссора между герцогом и его сыном, поскольку последний отказал сыну Жана де Крой в месте при своем дворе. Вскоре в ссору был втянут и сам Людовик, а бургундские бароны возложили на своего господина всю ответственность за этот конфликт, в который их ввергли личные пристрастия. Дофин же использовал весь свой такт и мастерство дипломата, чтобы убедить отца простить своего сына, а сына смиренно просить о прощении и устроил сцену примирения, которая позволили каждому сохранить лицо[27].

С приближением весны 1457 года Филипп Бургундский готовился отправиться в путешествие, чтобы посетить некоторые из своих добрых городов. Гордясь их процветанием, он хотел, чтобы Дофин сопровождал его, и Людовик с радостью воспользовался возможностью изучить финансовые и промышленные ресурсы владений своего дяди. Большую часть апреля и мая он провел в крупном торговом городе Брюгге. Он делал вид, что интересуется рыцарскими турнирами, проводившимися на рыночной площади, и участвовал в бесконечных пирах, во время которых Филипп и его бароны рассказывали о своих рыцарских подвигах. Однако большую часть своего времени он посвятил изучению города и его купцов, установив тесные контакты с итальянцем Жаном Арнольфином (Джованни Арнольфини), финансистом герцога Бургундского. Однажды, бродя возле канала в окрестностях Брюгге, он поскользнулся, упал в воду и чуть не утонул: такова была цена его ненасытного любопытства, его неизлечимого желания понять вещи такими, какие они есть.

Людовик не мог спокойно относиться к тому, что в 34 года — возраст, который по стандартам того времени соответствовал зрелости — он, наследник короны Франции, оставался бездетным. Он еще не оформил свой брак с оставленной в Дофине Шарлоттой Савойской, которой тогда было уже 18 лет. Поощряемый герцогом Бургундским, который в конечном итоге должен был оплатить это предприятие, весной 1457 года Людовик послал гонца в Гренобль, чтобы попросить Шарлотту присоединиться к нему. Со своей стороны, Филипп поручил своему офицеру Туазону д'Ор, содействовать реализации этого проекта, который он считал для себя полезным в нескольких отношениях, и который, среди прочих преимуществ, давал возможность его племяннику жить "без греха" — область, в которой ни один человек, даже король Карл, не имел большего опыта, чем Филипп Добрый.

Людовик охотился на оленей с герцогом Бургундским и его сыном, когда в прекрасный июльский день он получил известие о скором приезде Шарлотты. Попрощавшись со своим дядей и графом де Шароле — можно представить, какое облегчение он испытал, зная, что с момента своего прибытия в Брюссель в октябре предыдущего года он постоянно подвергался капризам со стороны этих сильных личностей — Дофин отправился в Намюр с несколькими друзьями, чтобы встретить свою жену. Она приехала в субботу. В тот же вечер, без малейших церемоний, как пара буржуа, они впервые вместе легли в постель.