Людовик XI

Но Дофин был не таким простым человеком как казался. Еще до того как ему исполнилось 30 лет Людовик уже был известен как "самый осторожный человек в мире", и проживая в Женапе он никогда не терял бдительности, ведь одного неосторожного слова или шутки, оброненной одним из его придворных, было достаточно, чтобы втянуть принца в бургундские интриги. Кроме того, он прекрасно знал, что среди людей, окружавших его, наверняка были тайные агенты его отца, к тому же слух о том, что Карл VII собирается сделать своего младшего сына наследником короны Франции, все настойчивее циркулировал среди европейских дворов. Все это были причины, по которым Людовик требовал от своих слуг послушания и преданности. Его частые предписания: "И пусть не будет допущено ошибок!" свидетельствуют о том, как трудно было служить человеку, который никогда не щадил и самого себя.

Но Людовик предлагал взамен больше, чем деньги. Требуя абсолютной преданности от других, он сам проявлял преданность к людям, которые были ему полезны. Он делал их компаньонами в своих начинаниях и личными друзьями; он шутил с ними и ухаживал за ними, когда они болели; он брал на себя труд выслушать их и старался найти им хорошую пару, если они хотели жениться; он уважал их способности и поощрял их амбиции. Во Фландрии он встретил цирюльника — того самого Оливье Ле Дэна, которого так прославили романисты, — в котором обнаружил необыкновенный талант в искусстве ведения домашнего хозяйства и которому вскоре доверил организацию всех своих путешествий. Когда из-за нехватки денег ему пришлось расстаться с одним из своих слуг, он не бросил его, пока тот не нашел новую должность. Людовик даже обратился к одному из своих дядей (вероятно, графу дю Мэн), попросив его позаботиться о слуге, которого он не мог оставить при себе, и сделать "все, что вы сможете, пока наше положение не станет лучше и мы не сможем сделать для него больше, потому что он служил нам хорошо и преданно, и мы ни за что не хотели бы его потерять".

Но вполне возможно, что для Людовика это был просто способ внедрить шпиона в окружение своего дяди.

Ведь если у короля Франции были агенты в окружении Людовика, то у Дофина их было еще больше при французском дворе и кроме того, у него были сторонники в домах великих баронов и во всех значимых городах. На самом деле, его сеть информаторов простиралась даже до спальни короля: мадам де Вилькье (Антуанетта де Меньеле), любовница Карла, была главным шпионом Людовика, которому она была "полностью предана". Когда в 1458 году она оставила свое привилегированное положение при короле и стала любовницей герцога Бретонского, герцог так часто бывал при дворе, что она продолжала быть почти такой же полезной для принца, как и до этого.

Таким образом, юность Людовика де Валуа, первого из королевских наследников, проходила в Женапе. Маленький двор Дофина вскоре стал легендарным. Долгое время считалось, что Cent Nouvelles Nouvelles (Сотня новых новелл) — сборник рассказов в стиле Боккаччо, происходящий из Нидерландов и датируемый тем же периодом — отражал веселые развлечения при дворе Людовика и хотя в них упоминаются некоторые приближенные Дофина, ясно, что человеком, главенствовавшим на собраниях, где рождались эти истории, был не кто иной, как Филипп Бургундский. Однако Людовик был главным персонажем истории, которая, хотя и является апокрифической, не менее значима. Говорят, что принц часто наведывался в домик крестьянина по имени Конан, чтобы отведать его вкусное овощное рагу. Позже, когда друг Конана стал королем Франции, крестьянин, который однажды летом оказался обладателем особенно крупного урожая вкусной репы, сложил лучшие из корнеплодов в корзину и отправился предложить их своему бывшему соседу. По дороге, однако, он не смог устоять перед искушением попробовать свой подарок, и получил столько удовольствия от этого занятия, что к тому времени, когда он достиг места назначения, в его корзине осталась только одна репа. Не зная, что делать, он со стыдом пошел предложить ее королю, который дал ему в обмен 1.000 золотых монет на память о былых временах.

По мере того, как изгнание Людовика продолжалось и месяцы переходили в годы, отношения между королем Франции и герцогом Бургундским становились все более напряженными. На границах происходили инциденты, а на территориях со спорной юрисдикцией возникали конфликты между герцогскими и королевскими чиновниками. При французском дворе утверждали, что герцог Бургундский использует Дофина для провокации военных действий, в Бургундии же говорили о передвижении французских войск и военных приготовлениях. Посольства курсировали туда-сюда между двумя дворами и за проявлением недовольства и угрозами Карла следовали более или менее искренние посылы доброй воли Филиппа и Людовика.

Каждый день распространялись новые слухи, все держали ухо востро, и никто не знал, чего ждать — мира или войны[28].