Людовик XI

Со своей стороны, Людовик становился все более недовольным как подозрениями бургундцев, так и собственным бессилием. Более того, его начал беспокоить растущий беспорядок в правительстве его дяди. Всегда готовый пренебречь государственными делами, Филипп Добрый отказался передать их кому-либо. Братья де Крой не были обделены энергией, но они не могли ничего сделать, не получив одобрение своего господина, и на каждом шагу наталкивались на враждебность графа де Шароле, что делало любую деятельность практически невозможной. Внебрачные сыновья герцога и большинство крупных баронов поддержали графа де Шароле, но в свое упрямстве, в своем отказе считаться с законным желанием сына участвовать в управлении страной, в своем страхе, что его сочтут слишком старым, чтобы самому заботиться о своих делах, герцог Бургундский упорно держался за семейство де Крой. Несмотря на свои более чем ограниченные средства, Людовик имел гораздо более эффективную информационную сеть и канцелярию, чем его дядя.

Периодические послания, которыми Дофин продолжал обмениваться с отцом, ни к чему не привели и король упорно продолжал ставить возвращение сына ко двору условием реституции Дофине и отказывался принимать во внимание его настояния о включении гарантии мира с герцогом Бургундским в любое возможное соглашение. В Королевском Совете наиболее откровенно антибургундскую фракцию возглавлял бывший сподвижник Дофина, Антуан де Шабанн, граф де Даммартен, который теперь был полностью предан делу короля. Согласно хронике, написанной одним из слуг Даммартена, Людовик не уступал ему в хитрости и попытался подорвать кредит доверия короля к своему врагу, отправив письмо мадам де Вилькье в следующих выражениях:

Мадам, я прочитал письмо, которое вы мне написали, и благодарю вас за предупреждение, которое вы мне в нем дали. Будьте уверены, что с помощью Бога и Богоматери я отплачу вам за это. Я также получил письмо от графа де Даммартена, которого я якобы ненавижу и которое похоже на ваше. Прошу вас передать ему, что я надеюсь, что он всегда будет верно служить мне в той форме и манере, в которой он делал это раньше. Я подумаю над вопросами, о которых он мне написал, и вскоре он получит от меня ответ. Мадам, бросьте эти письма в огонь и дайте мне знать, считаете ли вы, что мне стоит оставаться в том состоянии, в котором я нахожусь [то есть ждать смерти короля].

По вине одного монаха это письмо как бы случайно попало в руки камердинера короля, который передал его своему господину. Граф де Даммартен был изгнан из двора, но пробыл в изгнании недолго. Благодаря одному из своих тайных агентов в Женапе (одного из секретарей Дофина), Карл VII вскоре обнаружил, что письмо было хитрой уловкой. У короля были и другие шпионы в окружении Людовика. Французский дипломатический агент при бургундском дворе отвечал за передачу их отчетов. Герольдмейстер Нормандии был пойман за сбором информации под видом торговца, а когда при нем нашли письма, выдающие его миссию, его бросили в тюрьму и оставили там гнить на некоторое время.

В 1460 году начали циркулировать все более тревожные слухи, и хотя королевское правительство, как и сам Карл VII, начало ослабевать, ситуация в этот год выглядела еще более угрожающей, чем в два предыдущих года. Король теперь одевался как молодой франт в короткие красные или зеленые жакеты, меньше, чем когда-либо, проявлял интерес к делам и проводил время в компании девиц и приспешников. Его Совет был ареной вечных интриг, а политика зависела от противоположных интересов придворных группировок, анжуйцы и сторонники герцога Орлеанского смотрели друг на друга косо, но и те, и другие были в ссоре с графом де Даммартеном. Даммартен и граф дю Мэн обменивались резкими словами даже в присутствии короля. Анжуйцы хотели оказать масштабную помощь Иоанну, герцогу Калабрийскому, сыну короля Рене. Овладев Генуей в 1458 году, он сделал этот город базой, с которой намеревался напасть на Неаполитанское королевство в следующем году. Пьер де Брезе настаивал на отправке военной помощи Маргарите, дочери короля Рене и жене Генриха VI, который в то время был втянут в гражданскую войну против сторонников герцога Йорка. Беженцу в Женапе было хорошо известно, что положение Анжуйского дома в Италии и Англии определяет и судьбу самого Дофина.