Людовик XIV

Здесь главными поборниками того, что вполне заслуживает названия секты, были дочь королевского прокурора в округе Монтаржи Жанна Мария Бувье де ла Мот, в замужестве Гийон, монах-варнавит [131]Франсуа Лакомб и один из виднейших церковных деятелей своего времени Франсуа Салиньяк де ла Мот-Фенелон, вскоре ставший воспитателем герцога Бургундского, старшего сына Великого дофина, будущий архиепископ Камбре.

В наши дни в первой видят истеричку, во втором — жертву столь же свирепой, сколь и устаревшей нетерпимости; третьего иногда считают святым, иногда — одержимым разрушительным (по меркам того времени) духом, а по большей части в нем видят человека талантливого, но простодушного и всегда — утописта и при этом значительного писателя.

Мадам Гийон и отец Лакомб, которых связывал такого же рода мистицизм, что ранее сближал Терезу Авильскую [132]и Хуана де ла Круса, Франциска Сальского и Жанну де Шанталь, проповедовали свою доктрину по всей Франции до тех пор, пока монах не был арестован за распространение ереси.

Сначала, в октябре 1687 года, Лакомб был заключен в Бастилию, потом на Олерон, а после в замок Лурд [133], откуда он так и не вышел на свободу. Мадам Гийон, со своими исступленными восторгами, видениями и голосами, в январе 1688 года была отправлена в монастырь визитанток на улице Сент-Антуан в Париже; однако, имея заступниц при дворе, она провела там лишь несколько месяцев и вновь начала проповедовать свою веру, опираясь в этом на труды собственного сочинения — «Легчайший способ молиться» и «Духовные потоки» (каковые, по ее словам, постоянно изливались на нее, так что она, задыхаясь, падала наземь, словно утопая в благодати). Дар убеждения открывал ей двери в самые изысканные салоны, где она и собирала свою высокородную паству, среди которой вскоре оказались три герцогини, дочери-Кольбера — Бовилье, Шеврёз и Мортемар, а также герцогиня де Бетюн-Шаро, дочь сюринтенданта Фуке (за ее брата Луи Никола графа де Во виконта де Мелан мадам Гиойн выдала свою дочь). А самое главное — ей удалось увлечь мадам де Ментенон, и та поручила ей наставлять воспитанниц Сен-Сира [134], о которых она пеклась как о собственных дочерях. Наконец, покровительницы мадам Гийон познакомили ее с блиставшим при дворе аббатом Фенелоном, которого мадам де Ментенон намеревалась сделать своим духовником.

Жанне Марии было в ту пору сорок лет, Фенелону — тремя годами меньше. Красивый, блестящий, пылкий, вкрадчивый, он был неотразим. «Нелегко было оторвать от него взгляд», — пишет Сен-Симон. Они с первой встречи почувствовали влечение друг к другу, влечение исключительно мистическое, но оттого не менее опасное для обоих.

В августе 1689 года Фенелон стал воспитателем герцога Бургундского, старшего сына Великого дофина и, стало быть, прямого наследника трона. Луи де Поншартрен, канцлер Франции, был единственным, кто пытался предостеречь короля. Он сказал Людовику, что Фенелон создает «при дворе и почти что у него на глазах партию, опасную для религии, губительную для добрых нравов и способную привести к фанатизму, равно гибельному и для Церкви, и для государства».

Поншартрен оказался провидцем. Едва став воспитателем герцога Бургундского, Фенелон, по мнению литературного критика Фердинанда Брюнетьера, возомнил, что «на него возложена миссия не просто воспитывать принца, но через него и вместе с ним реформировать государство». Он видел свою задачу в том, чтобы подготовить герцога Бургундского не к той роли, которая была ему предназначена по рождению, а к роли коронованного агнца. Ибо для Фенелона, как и для Сен-Жюста, король всегда виновен, и если есть средство смягчить эту вину, то оно заключается в отказе от власти, в приобщении к небесному.

Он ждал четыре года, прежде чем написать письмо, в котором он себя выказал непримиримым врагом действенной монархии.

В этом анонимном письме, адресованном королю в 1694 году, излагаются его мотивы:

«Вы родились, Сир, с прямодушным и справедливым сердцем, но те, кто вас воспитывал, внушили вам, что наука управления держится на недоверии, зависти, пренебрежении добродетелью, страхе перед истинным достоинством, и привили вам расположение к людям угодливым и низким, высокомерие и заботу только о собственных интересах.

За последние 30 лет ваши главные министры расшатали и опрокинули все старинные основы государства, чтобы безмерно вознести вашу власть, ставшую их властью, потому что она находилась в их руках. Более не было речи ни о государстве, ни о законах, говорили только о короле и о его удовольствиях и забавах. Ваши доходы и расходы бесконечно возросли. Вас стали превозносить до небес зато, что вы затмили величие всех ваших предшественников, то есть за то, что вы сделали нищей всю Францию, ради того чтобы ваш двор блистал чудовищной и неисцелимой роскошью.