Людовик XIV

Сторонники старых и новых авторов спорили, то примиряясь, то нанося друг другу коварные удары, стараясь отдалить выборы в академию того или иного из своих противников. Однако они еще соблюдали правила дуэли. В лагере сторонников новых авторов опирались порой на философию. Нельзя сказать, чтобы политика обострила борьбу между поэтами. Совсем по-иному обстояло дело с квиетизмом. 20 июля 1698 года Мадам ЕлизаветаШарлотта пишет герцогине Ганноверской: «Я вас уверяю, что эта ссора епископов меньше всего касается религии; все это сплошное честолюбие; никто почти не думает о религии, от религии остается одно название. Так что стихи, написанные по этому поводу, отражают суть вещей: единственное, что здесь разрушается, так это вера. Не знаю, видели ли вы уже эти стишки; во всяком случае, я вам их посылаю:

«В этой борьбе, в которой прелаты Франции,
Кажется, ищут истину,
Одни говорят о потере надежды,
Другие говорят о благочестии;
А на самом деле рушат веру, и никто об этом не думает»^{87}

.

Сегодня наблюдается тенденция оправдывать Фенелона, сравнивать мадам Гийон с лучшими высокодуховными авторами, умалять опасности квиетизма, ставить Боссюэ в упрек его манеру полемики[107]. Все сходятся на одном и том же вопросе: почему мадам де Ментенон проявила сначала такую неосторожность (что показывает ограниченность ее хваленого здравого смысла и так называемого педагогического таланта,) а затем со всей силой страсти обрушилась на тех, кто так долго ее убаюкивал своей притворной кротостью? К этому Мадам добавляет (7 августа 1698 г.): «Я считаю, что тайны — не моя стихия. Мадам де Ментенон разбирается в них лучше, чем я; в ней все тайна. Ничто меня так не удивило, как то, что эта дама отступилась от архиепископа Камбрейского, который был таким большим ее другом. Они часто ели и пили вместе. Он был непременным участником всех увеселительных собраний, которые она устраивала; его приглашали всюду: и на музыкальные вечера, и на собрания друзей — а теперь его жестоко преследуют. Поэтому я его жалею всем сердцем, так как этот добропорядочный человек должен очень сильно страдать из-за того, что теперь его бросили и преследуют те, к кому он питал полное доверие»^{87}.

Мадам Гийон, урожденная Жанна-Мария Бувье де Ламот, красивая, остроумная и набожная вдова, была когда-то приобщена членом ордена варнавитов, отцом Лакомбом, к «новой мистике» испанского теолога Мигеля де Молиноса. В ней утверждалось, что созерцание не только преобладает над обычной молитвой, но и освобождает от нее, так как всякое усилие ума ведет, в конце концов, к оспариванию и даже к отрицанию первостепенной истины: полной принадлежности души ее Создателю. Вместе со своим варнавитом мадам Гийон произнесла во Франции, в Савойе и в Пьемонте, целый цикл проповедей на тему о квиетизме. Затем она в 1685 году популярно изложила теорию квиетизма в небольшой книге, озаглавленной «Легкий и не занимающий много времени и доступный каждому способ моления». В Париже эта пара проповедников совершенно не понравилась архиепископу Арле: отец Лакомб был арестован в октябре 1687 года, мадам Гийон — в январе 1688 года. Но проповедница религии чистой любви имела кузенов в парламенте, и мадам де Ментенон добилась от Людовика освобождения этой молодой женщины.

Сразу же после своего освобождения мадам Гийон завоевала симпатию мадам де Ментенон и сен-сирских дам, наконец, всего религиозного клана двора, который называли «маленьким монастырем», душой которого были многие герцогини (де Бовилье, де Шеврез и де Мортемар, все три дочери Кольбера и герцогиня де Шаро) и где Фенелон читал свои духовные лекции. Мадам де Ментенон ходила на прогулки, держа в кармане книжицу мадам Гийон. Фенелон, став воспитателем герцога Бургундского в августе 1689 года, пользовался особой милостью короля. Единственный человек, который не принимал этот клан, был Луи де Поншартрен. Он скажет королю, не страшась даже потерять доверие монарха, что аббат Фенелон «образовал при дворе и почти у него на глазах опасную для религии партию, вредную для хороших нравов и способную привести к фатальному фанатизму и Церковь и государство»^{224}. Во всяком случае, мадам Гийон, которой квиетизм — как это ни парадоксально — не мешал проявлять ее необычное рвение и активность, не скрывала, что хочет обратить герцога де Бовилье, прибегнув к помощи герцогини, и герцога Бургундского при помощи герцога де Бовилье, который был у него воспитателем. Герцог Бургундский, находясь между герцогом и герцогиней де Бовилье, герцогом и герцогиней де Шеврез и аббатом де Фенелоном, был действительно осажден.