Людовик XIV

Неудача, постигшая французов во Фландрской кампании в 1708 году, обязывает старого короля пойти на очень большие уступки. Состояние его армий и особенно королевства, а также государственных финансов вынуждает Людовика XIV добиваться мира если не любой ценой, то, по крайней мере, пренебрегая самолюбием. «Мы не имеем права, — пишет Фредерик Массон, — быть разборчивыми в выборе посредников. Берем то, что есть, а есть некий человек по имени Петтекум, агент герцога Гольштейн-Готторпского. И какой бы канал ни был задействован, от голландцев получаем один и тот же ответ: надо прежде всего, в качестве предварительных условий, чтобы были отданы Испания, Вест-Индия, Миланская провинция и Нидерланды и чтобы был заключен торговый договор»^{103}. Король принимает эти драконовские условия. Маркиз де Торси просит на этом основании открыть мирную конференцию. Наш уполномоченный президент Руйе должен будет потребовать сначала прекращения военных действий. Если будет надо, кроме Испании, Бельгии и империи он откажется за Филиппа V от Тосканы и Сардинии, сохраняя за ним право на обе Сицилии. Голландцы должны поразмыслить над тем, что значило бы для них восстановление империи Карла V в пользу венского Габсбурга. Пусть они знают, какой ценой король Франции хочет добиться мира: вернуться в том, что касается императора, к условиям Рисвикского договора, признать в Лондоне королеву Анну и Act of Settlement (Закон о престолонаследии), даже выслать из Франции бедного Якова III. 5 марта 1709 года Руйе уезжает с этими директивами, полностью направленными на уступки.

Деятели Хайнсиуса имеют прямо противоположные инструкции. К президенту Руйе посылают эмиссаров, не наделенных властью. Ему говорят, что Людовик XIV не сможет гарантировать, что Филипп V подпишет договор. Ему говорят, что Соединенные Провинции не могут решать за Англию. Уверяют, что император не будет удовлетворен простыми положениями Рисвикского мира: нужно, конечно, вернуться к условиям Вестфальского договора. Франция должна, по крайней мере, уступить Нижний Эльзас. Англия пожелает Дюнкерк, король Пруссии — Невшатель. Людовик XIV должен будет отдать герцогу Савойскому его владения. И ему надо будет отказаться от своей северной границы, оставить Ипр, Конде, Турне, вплоть до Мобежа, и даже Лилль. Герцогу Лотарингскому отдадут в качестве компенсации Туль и Верден. Французские протестанты наконец вновь обретут свою национальность, свободу и имущество. Эти первостепенные требования (есть другие, менее важные) не являются полной гарантией прекращения военных действий, a — ad referendum — должны быть представлены на рассмотрение ассамблеи. «Нужно будет узнать мнение министров Англии и империи, и, если судить по резонансу от этой первой конференции в Гааге, Франция не выйдет так легко из создавшегося положения»^{103}.

Голландцы, вероятно, думают, что подобные предварительные условия заставят отказаться от мира. У них неверное и стереотипное представление о короле Франции. Людовик XIV, будучи в курсе всех бедствий, из-за необычайно неблагоприятных погодных явлений и из-за сочувствия к страданиям своих подданных, принимает «эти неслыханные условия». Он хочет сохранить только Страсбург и обеспечить своему внуку Неаполь и Сицилию. Но вот депутаты Соединенных Провинций выставляют французскому уполномоченному представителю новые требования. Подразумевается, что Людовик XIV прервет переговоры. Но он еще раз принимает условия, пытаясь только спасти Лилль и обеспечить Филиппу V обе Сицилии. Голландцы устроят еще одну преграду: «Им нужна вся испанская монархия, а не остановка военных действий».

Можно ли в это поверить? Король Франции, этот гордый монарх, прежний защитник христианства, еще раз уступает — настолько он сегодня жаждет мира. Он готов отдать Турне, Лилль, Мобеж, согласен уничтожить Дюнкерк, возвратиться к Мюнстерскому договору и выгнать Якова III. Он удовольствуется одним Неаполем для Филиппа V. В обмен на такие уступки Людовик хочет получить быстрый ответ. Впрочем, при каждом откладывании голландцы становятся все более требовательными. Апрель уже почти прошел; а с ним заканчивается и зимний сезон. Что делает Торси? Он намерен поехать лично, вопреки правилам, просить мир у победителя. Он рискует и как человек (из-за отсутствия охранной грамоты), и как министр: «министр, который подписал бы такой договор, потерян для настоящего времени и обесчещен в истории»^{103}, но патриотизм подталкивает его к этому поступку, а доверие старого монарха служит ему заменой чести сегодня. Этот отказ от малейших признаков гордости, который мы наблюдаем у монарха и у его министра, можно расценивать как проявление редкого героизма.