Людовик XIV, или Комедия жизни

— Успокойтесь, молодой человек! — строго сказал патер Лашез. — Анна Орлеанская вовсе не позировала Миньяру, а прямо отправилась в кабинет короля, куда ее провожал маршал Фейльад и через два часа снова вернулся за нею. Что произошло между королем и герцогиней — предоставлю решить вашей проницательности. Но дело в том, что с этого дня король начал находить Лавальер красавицей, а герцогиня стала относиться с дурно скрываемым пренебрежением к своему супругу, да и к вам, Лорен!

— Так вот что! — пробормотал Лорен, весь красный от гнева. — Хорошо же, теперь я буду действовать иначе!

— Что же вы намерены делать?

— Или она будет принадлежать мне, и тогда, конечно, сделается врагом короля, или я восстановлю против нее мужа!.. Между обоими братьями начнется страшная борьба, в которой примет участие вся Франция!

— От души одобряю этот план и желаю ему полного успеха, — сказал патер Лашез. — Вы, герцог, — обратился он к де Гишу, — должны снова начать ухаживать за маршальшей Гранчини.

— Ах! Это трудная задача! — вздохнул де Гиш.

— Но которую вы, конечно, блистательно разрешите.

Вы сообщите Гранчини историю с перчаткой, а она, по свойственной женщинам болтливости, не преминет донести ее до ушей королевы Терезии! Вы же, месье и мадам, — обратился он к остальным, — должны взять на себя следующую обязанность: пока обе партии королевского дома будут обессиливать друг друга в борьбе, вы должны образовать третью партию, то есть восстановить старую Фронду!

— Это немыслимо, — воскликнул д’Эфиа, — последняя надежда Фронды умерла вместе с Гастоном Орлеанским!..

— Чтобы возродиться в лице его сына, — перебил Лашез, — который был объявлен умершим для того только, чтобы вернее спасти ему жизнь. Графиня Сен-Марсан выдала этого ребенка за своего сына и назвала Лореном!

— Лорен?! — воскликнули все в один голос.

— Да, молодой человек, стоящий перед вами, — Людвиг Гастон, сын герцога Орлеанского, который должен стать отныне законным главой нашей партии! Теперь, многоуважаемые собратья, когда вы узнали все, что я обязан был сказать вам, мы поспешим закончить заседание. Место наших сборищ будет по-прежнему у Франсуазы Скаррон!

Маленькое общество стало расходиться с величайшей предусмотрительностью. Первыми вышли Лорен и де Гиш, закутавшись с головы до ног в черные плащи. За ними последовали остальные. Аббат Ла-Рокетт проводил герцогиню Лонгевиль в церковь Святого Фомы. Пробыв здесь некоторое время, они взяли наемную карету, которая и привезла их в квартал Сен-Жермен.

В то время, как вышеописанное заседание происходило у вдовы Скаррон, в дом Лонгевилей явилась совершенно неожиданная посетительница — Нинон де Ланкло.

Король и Мазарини сдержали данное ей обещание.

Она имела частную аудиенцию у короля, который принял ее чрезвычайно любезно. Ей была назначена значительная пенсия, и с этих пор Нинон душой и телом предалась двору. Поэтому она ревниво наблюдала за всем, что происходило в доме Рамбулье. В день собрания у Скаррон Нинон обедала в Рамбулье и заметила, что вся иезуитская клика шепталась дольше обыкновенного. Тонкий слух Нинон уловил некоторые слова, и она могла догадаться, что дело шло о каком-то тайном собрании, но где, когда и с какой целью — она не могла расслышать. Нинон решила разузнать это во что бы то ни стало. Сказано — сделано. Вернувшись домой, она немедленно отправила Бабино и Лоллоту к дому Лонгевилей с приказанием внимательно наблюдать за всем, что там будет происходить, и если герцогиня выедет, то следить, куда она отправится.

Не успело смеркнуться, как верные слуги вернулись назад и доложили своей госпоже, что герцогиня Лонгевиль и еще несколько дам и мужчин собрались у вдовы Скаррон. Нинон сунула в карман пару пистолетов и, закутавшись в темный плащ, чуть не бегом пустилась к дому Лонгевилей. Так как она нередко бывала у герцогини, то швейцар знал ее лично.

— Герцогини нет дома! — объявил он.

— Я знаю! Она у вдовы Скаррон, но мне необходимо увидеться с ней, и потому я подожду ее возвращения. Проводите меня в будуар герцогини и не говорите о моем присутствии никому из слуг. Вот вам луидор.

Швейцар охотно исполнил просьбу Нинон и проводил ее в будуар герцогини, Комната была ярко освещена, на круглом столе перед диваном, покрытом скатертью ослепительной белизны, стояли два прибора. Нинон чуть не запрыгала от восторга, она видела, что все ее предположения сбываются как нельзя вернее. Вытащив из кармана пистолет, она спряталась под стол и уселась там, совершенно закрытая длинной скатертью.

Прошло около часа в томительном ожидании, вдруг с улицы донесся стук подъезжающего экипажа, послышались голоса, шаги, и через минуту в будуар вошла герцогиня Лонгевиль в сопровождении аббата Ла-Рокетта.

Они сели ужинать, разговор не клеился, герцогиня говорила мало, аббат отвечал односложными фразами.

Наконец Лонгевиль сказала одному из лакеев:

— Зажгите восковые свечи на моем домашнем алтаре. Господин аббат прочтет вечерние молитвы. Теперь можете удалиться, я позвоню, когда вы мне понадобитесь!