'Людвиг'

- Ты какой-то странный, Владо, честное слово. Впрочем, как знаешь. Только для разговора тебе нужно прийти между семью и девятью вечера в Управление космической связи, седьмой этаж, комната семьсот. Я зарезервировал для тебя пять минут.

Некоторое время я ходил по комнате, думая, что мне делать. Что делать, что делать?

- Что мне делать, "Людвиг"? - спросил я старую машину.

Конечно, я должен сказать Ольге то, что не было сказано. Но как? Какими словами?

- Я люблю Ольгу, "Людвиг"! Как мне сказать ей об этом?...

...Я подошел к пульту управления и повернул ручку экстремального поиска. Затем я включил систему самопрограммирования и всю память машины. "Людвиг" загудел, как бы сообщая мне, что он готов выполнить любое задание.

Ряд черных клавишей с полуистертыми надписями: "Диф. уравнен.", "Интегр.", "Эконом. задачи", "Промышл.". Я нашел слово, наименее истертое временем, и нажал на клавишу...

"Старик работает медленно, очень медленно", - подумал я, глядя на неподвижный барабан. Наконец он пришел в движение.

Когда на следующий день я передал небольшой моточек проволоки девушке-оператору, она удивилась.

- А говорить вы не будете?

- Нет.

- Кому передать?

- Ольге Алехиной, биофизическая база.

Девушка вставила катушку в проигрыватель и нагнулась над микрофоном.

- Вызываем биофизическую базу, Ольгу Алехину.

Во всех динамиках, расставленных в зале ожидания, послышался шорох, а затем раздался голос, который звучал гулко, как в огромном пустом зале:

- Ее фамилия теперь не Алехина, а Карено. Сейчас она в кратере Коперника, на квартире своего мужа Георгия Карено. Говорить будете?

Я яростно завертел головой. Девушка-оператор сказала:

- Для Ольги Карено есть запись. Включите квартиру. Алло, Ольга Карено, алло...

- Да, я слушаю!

И я услышал музыку. Ее услышали все, кто был здесь. Это была старинная фортепьянная пьеса. Мелодия лилась, предельно ясная, искренняя, а аккорды создавали удивительный мерцающий фон, который, если закрыть глаза, превращался в лунный свет. Это была мягкая, грустная пьеса... Теплота руки Ольги, шорох камыша, качающаяся в воде лодка... Аккорды прятались за вязь основной темы, а затем властно выдвигались вперед, утверждая силу и могущество. Так было долго, целую вечность. И вот музыка замерла.

Девушка-оператор встрепенулась и скороговоркой произнесла:

- Переходим к следующей корреспонденции...

Но я уже ничего не слышал. Я быстро шел по коридору, а рядом со мной шагал пожилой, совсем седой человек.

- Хорошо придумано, молодой человек! - вдруг сказал он.

Я остановился и вопросительно посмотрел на него.

- А что это за музыка?

- Вы не знаете?

Я смутился. Откуда мне знать! Ведь это письмо придумал "Людвиг"!

- Молодой человек, - сказал мой попутчик, - это первая часть сонаты до-диез минор, написанной в начале девятнадцатого столетия гениальным композитором Людвигом ван Бетховеном. Иногда эту пьесу называют Лунной сонатой.

И тогда я побежал. Я бежал через весь город к вычислительному центру. Я сталкивался с прохожими, пробирался сквозь толпы праздничных людей, вырывался из рук танцующих на улицах и площадях, вскакивал в автобусы и, совершенно выбившись из сил, на лифте взлетел на десятый этаж. Я широко распахнул дверь своей лаборатории и остановился как вкопанный. На том месте, где раньше стоял "Людвиг", возвышалось сооружение из блестящего металла и пластиков...