Людвиг II: Калейдоскоп отраженного света

Заключительный штрих к портрету графа Макса: вплоть до 1892 года он оставался обер-шталмейстером и председателем Королевского Баварского придворного охотничьего ведомства. После того как в 1892 году разразился уже упоминавшийся нами финансовый скандал, связанный с махинациями в фонде Вельфов, замешанный в нем граф был вынужден удалиться от двора. В 1893 году он уехал в свой родовой замок Шварценфельд (Schwarzenfeld) и продолжил успешно заниматься бизнесом. Достаточно сказать, что граф фон Хольнштайн являлся одним из соучредителей Баварского объединенного банка (Bayerischen Vereinsbank, ныне один из крупнейших банков Баварии). И самое любопытное: еще до окончательного переезда графа Макса в Шварценфельд, в 1890–1892 годах, туда был вызван бывший придворный архитектор Людвига II Юлиус Хофман, чтобы значительно обновить и перестроить замок «в историческом стиле». На масштабной стройке было задействовано 160 рабочих; при этом все ближайшие к замку здания были снесены, чтобы не портить открывающийся на замок вид. Однажды Хольнштайн в сердцах воскликнул: «Пусть я лучше ослепну, чем пожалею короля!» Так вот, незадолго до смерти граф полностью ослеп. Оставим право делать выводы любителям мистики, предположим лишь, что в конце жизни граф испытывал угрызения совести из-за того, что погубил своего бывшего друга детства, несчастного короля Людвига. В 1895 году граф Макс был похоронен в родовой усыпальнице Хольнштайнов на кладбище Шварценфельда.

Но пока до всего этого было еще очень далеко. Наступило воскресенье 13 июня — День Святой Троицы. Праздник начался с того, что короля… не пустили в церковь! Он покорился и этому. Во время обеда Людвигу был подан на десерт апельсин… без ножа для его чистки. Король отослал его обратно на кухню нетронутым. После обеда, в 18 часов 25 минут, Людвиг II послал за Гудденом, чтобы отправиться с ним на прогулку.

Перед самой прогулкой состоялся весьма любопытный диалог между королем и государственным контролером Зандером, который нашел отражение в уже упоминавшейся нами книге «Die letzten Tage König Ludwigs II: Erinnerungen eines Augenzeugen».

«Они смотрят на меня, как на бесноватого! А как вы думаете, может так продолжаться еще год?» Я (Зандер. — М. З.)

стал успокаивать его, говоря, что когда они увидят, что нервы его успокоились, то всё изменится. «Вы так думаете? — сказал король. — Мой дядюшка Луитпольд, привыкнув к своему регентству, не захочет от него отступиться и меня не выпустит». Потом он спросил, сколько в парке жандармов стерегут его. «От шести до восьми, Ваше Величество». — «Решились бы они стрелять в меня?» — быстро спросил он. «Как вы могли о том подумать, Ваше Величество!» — проговорил я. «Вооружены ли они?» Я ответил, что нет»^{171}.

Этот диалог впоследствии цитировался в подтверждение версии, что король якобы готовил побег.

Погода стояла пасмурная, моросил мелкий дождик. Взяв зонты, Людвиг и Гудден ушли в парк по направлению к озеру. Было 18 часов 30 минут. Прогулка должна была продолжаться час. В 19.30 доктор Мюллер стал готовиться к их возвращению. На 20.00 был назначен ужин. В 20.30 уже все были на ногах: стало понятно, что что-то произошло. В 22.30 один из служителей замка нашел на берегу озера шляпу короля, а неподалеку его пальто. Тотчас снарядили лодку, в которую сели доктор Мюллер, управляющий замком Губер и королевские конюхи Вульмеер и Клазен. Вскоре бездыханное тело короля было обнаружено в темных водах Штарнбергского озера, а в нескольких шагах от него — тело доктора Гуддена. Часы короля, внутрь которых попала вода, остановились в 18.54…

Глава пятая ПОВЕСТЬ НЕПОГАШЕННОЙ ЛУНЫ

Как восприняли в Баварии и во всём остальном мире трагическое известие о гибели Людвига II? Что на самом деле произошло в тот роковой вечер? Если на первый вопрос есть четкий ответ, то по второму ясности нет до сих пор. И всё же попытаемся разобраться, призвав на помощь логику и те обрывки информации, которые стали достоянием общественности.

Для примера — причем весьма наглядного и показательного, так сказать, взгляда со стороны — обратимся к русской прессе, в частности к июльскому номеру журнала «Вестник Европы» за 1886 год. Его статья «Иностранное обозрение за 1 июля 1886 года» не только являет собой, пожалуй, квинтэссенцию настроений того времени, но и подтверждает многие выводы, к которым мы уже пришли в ходе предыдущих рассуждений: