Людвиг II

Поэтому неудивительно, что сразу же по приезде в Мюнхен своего кумира Рихарда Вагнера король в первую очередь пригласил композитора сюда, в Берг, и подарил ему виллу в нескольких минутах езды от замка. Как часто на берегу живописного Штарнбергского озера Людвиг и Вагнер, полные сил и веры в будущие победы, грезили о возрождении немецкой музыки, обсуждали планы постановок «Кольца нибелунга» и «Тристана», погружались в героический мир древних германских преданий!

Но счастливые дни забылись; Берг стал символом трагедии и смерти…

По пути трижды меняли лошадей. Наконец поздним вечером прибыли в замок, где для короля были приготовлены две комнаты со вставленными в окна решетками, «глазками» в дверях, чтобы в любое время иметь возможность наблюдать за «больным», и заставленной шкафом балконной дверью. Настоящая тюрьма в бывшем дорогом для его сердца месте! Вскоре по прибытии Людвиг испытал новое унижение. «Король привык последнее время ложиться поздно, делая свои прогулки ночью. Но с первого же дня доктора в смысле гигиены посоветовали ему лечь раньше. Он это исполнил; но по привычке не мог уснуть и желал встать, но из его комнаты приказано было вынести всю его одежду, и он едва упросил санитара оставить ему чулки, в которых он и в нижнем белье часами в ночной тишине прохаживался по своей запертой спальне. Все это имело вид намеренного раздражения короля всяким способом; и сколько королю нужно было силы воли, чтобы сдерживать свое справедливое негодование, малейшая вспышка которого была бы тотчас же объяснена припадком сумасшествия, на что и рассчитывали эти позорные представители позорной верховной власти».[229]

В это же время Гудден телеграфировал в Мюнхен: «Все обстоит благополучно».

Кстати, интересно отметить, что при регентстве принца Луитпольда королю были назначены еще и опекуны: граф фон Тёринг-Йеттербах-унд-Гутенцель и… граф фон Хольнштайн. Последний посчитал ниже своего достоинства даже появляться в Берге. Сразу уехав в Мюнхен, он, вероятно, и думать забыл о своем царственном «подопечном». Такое поведение вполне согласуется с версией о том, что именно фон Хольнштайн является инициатором заговора против Людвига II. Теперь его уязвленное самолюбие было удовлетворено, месть свершилась, а дальнейшее его уже не интересовало.

В качестве заключительного штриха к портрету «графа Макса» отметим, что при принце-регенте Луитпольде вплоть до 1892 года он оставался обершталмейстером и председателем Королевского Баварского придворного охотничьего ведомства. Затем, когда в 1892 году разразился уже упоминаемый нами финансовый скандал, связанный с махинациями в фонде Вельфов, замешанный в нем граф был вынужден удалиться от двора; в 1893 году он уехал в свой родовой замок Шварценфельд (Schwarzenfeld) и успешно занялся бизнесом. Достаточно сказать, что граф фон Хольнштайн являлся одним из соучредителей Баварского объединенного банка (Bayerischen Vereinsbank; ныне один из крупнейших банков Баварии). И самое любопытное: еще до окончательного переезда «графа Макса» в Шварценфельд, в 1890–1892 годах, туда был вызван… бывший придворный архитектор Людвига II Юлиус Хофман, чтобы значительно обновить и перестроить замок «в историческом стиле». На масштабной стройке было задействовано 160 рабочих; при этом все ближайшие к замку здания были снесены, чтобы не портить открывающийся на замок вид. Как-то однажды фон Хольнштайн в сердцах воскликнул: «Пусть я лучше ослепну, чем пожалею короля!» Так вот. Незадолго до своей смерти граф полностью ослеп. Оставим любителям мистики делать из этого выводы. Может быть, в конце жизни граф действительно пожалел своего бывшего друга детства, несчастного короля Людвига?.. В 1895 году «граф Макс» был похоронен в родовой усыпальнице фон Хольнштайнов на кладбище Шварценфельда…

Но пока до всего этого еще очень далеко. Наступило воскресенье 13 июня, день Троицы. Праздник начался с того, что короля не пустили в церковь! Он покорился и этому. Во время обеда Людвигу был подан на десерт апельсин… без ножа. Король отослал его обратно на кухню нетронутым. «Утром 13-го числа король долго беседует с доктором Герштером (Верный Герштер, с одной стороны, не мог оставить своего государя, а с другой — находился в Берге, что называется, «по долгу службы». — АО.), и тот снова рассказывает, что, стараясь наводить короля на всевозможные сбивчивые вопросы, он находит в его ответах все тот же живой, ясный ум. То же находит и доктор Мюллер, с которым король также здраво, с большой к нему доверчивостью, разговаривает в тот же день перед обедом, задав ему на прощанье как бы шутливый вопрос: «А вашему преемнику (то есть доктору Гуддену) будут известны способы, как легче отделаться от меня?» Но после обеда, в 6 часов 25 минут, он сам посылает за Гудденом, чтобы идти с ним на прогулку»[230].

Перед самой прогулкой состоялся весьма любопытный диалог между королем и государственным контролером Зандером, который нашел отражение в уже упоминаемой нами книге «Die letzen Tage König Ludwigs II. Erinnerungen eines Augenzeugen».