Люкке

– Мы должны ее найти. Я говорил с мамой Люкке, и мы сошлись во мнении. Мы хотим, чтобы вы объявили о вознаграждении тому, кто найдет нашу дочь. – Эллен не успела ничего ответить, как он продолжил: – Полиция отговаривала меня это делать. Они утверждают, что это приведет к еще большему количеству несущественной информации. Но к сожалению, я больше не доверяю их советам. Раз ничего не происходит, надо действовать самому. Ты сумеешь мне помочь? Может ли ТВ4 объявить о вознаграждении, и мы вместе будем просматривать поступающую информацию?

Он отклонился назад с понурым видом, посмотрел на нее и с нетерпением спросил:

– Ты мне поможешь? Два миллиона тому, кто найдет ее или сообщит информацию, благодаря которой мы ее найдем. Ты успеешь включить это в вечерние новости?

Она посмотрела на его золотые часы и поняла, что два миллиона не разорят его. «Почему не предложить больше?» – подумала она. – Если это поможет».

До десятичасовых новостей оставался час. А вдруг удастся вставить это в вечерние новости?

– Я сделаю все, что смогу. – Она достала из сумки телефон и отправила сообщение Андреасу.

– А какие отношения у Люкке с твоей новой женой? – спросила она.

– Хорошие. Насколько это возможно. Нелегко вот так вдруг взять на себя заботу о ребенке, который тебе чужой.

Так же, как непросто не по своей воле делить папу с чужим человеком.

– Расскажи мне о Люкке, – сказала вместо этого Эллен.

Харальд положил ногу на ногу, сделал глубокий вдох и только потом начал:

– Что сказать… Она хорошо учится в школе. – Он опустил вторую ногу вниз и наклонился вперед. – Она тихая и часто замыкается в себе. Необщительная.

– А как ты думаешь, почему она такая? – спросила Эллен.

– Почему? Мы все разные. – Харальд пожал плечами.

– У нее есть какой-то диагноз?

– Нет-нет, никакого диагноза у нее нет. – Он выставил вперед ладони, чтобы подчеркнуть свою мысль. – Но знаешь, развод и все такое. Ей пришлось несладко. У ее мамы была послеродовая депрессия, ей было трудно принять свою дочь, а я… Я, наверное, не всегда был рядом.

Он откинул голову назад.

– Как ты думаешь, что случилось с Люкке? – спросила Эллен.

– Если бы я знал. Понятия не имею. Поверь мне, я прокрутил в голове сотни различных сценариев, но ничего не понял.

– У вас есть недруги?

– Нет, насколько я знаю, нет.

– Никто не требовал у вас деньги?

– Знаешь, пусть бы лучше требовали деньги – тогда я бы знал, что она жива, а сейчас я ничего не знаю.

Эллен кивнула.

– А у Люкке есть подружки?

– Разумеется.

– А как зовут ее лучшую подружку?

Харальд пристально посмотрел на нее.

– А почему ты спрашиваешь?

– Я хотела бы поговорить с ней. Или с ним.

– Зачем?

– Кто знает, может, мы выйдем на новый след. Она приглашает друзей домой? – продолжала Эллен.

– Да, наверное. А что ты хочешь этим сказать?

– Я говорила с родителями одноклассников Люкке, и, похоже, дома у вас никто не был. Как так может быть? Люкке никогда не играла с одноклассниками?

– Я бы не хотел, чтобы ты расспрашивала друзей…

– Над ней издевались?

– Издевались? – Его словно ударили по лицу. – Нет, над Люкке не издевались.

У Эллен зазвонил телефон. Звонил Андреас.

– Сейчас ты поедешь со мной в студию для короткого интервью, времени у нас в обрез. Мы должны быть там не позднее, чем через пятнадцать минут.

– Можно сходить в туалет? – спросила Эллен.

– Да, конечно. Туалет в холле, дверь налево.

Харальд продолжал сидеть на диване, когда Эллен через столовую и кухню пошла в холл.

Хлои нигде не было видно. В квартире стояла тишина, только из кухни раздавался звук посудомоечной машины.

На одной из закрытых дверей висела написанная от руки табличка. Люкке.

Эллен огляделась, сначала тихо постучала, а потом осторожно открыла дверь и вошла. В комнате было прохладно и пахло чистотой. Она зажгла свет и закрыла за собой дверь. Для такой большой квартиры комната была маленькой. «Типичная девчачья комната», – отметила Эллен и стала вспоминать, как выглядела ее собственная комната, когда она была в возрасте Люкке. Ей не разрешали иметь стандартную детскую мебель и плакаты, как у ее подружек. На Эрелу не пристало прикреплять что-либо на расписанные вручную обои в цветочек. Зато по обе стороны кровати висели портреты ее родителей.

Люкке спала на маленькой кровати, заваленной подушками ярких цветов. Рядом с кроватью стоял ночной столик с будильником и стаканом, наполовину наполненным водой. В углу – большой матерчатый ящик, набитый мягкими игрушками. Напротив кровати – письменный стол, где царил полный беспорядок, как и у самой Эллен. Пенал, ручки и альбом для рисования лежали в куче, наверху которой красовалась светло-розовая копилка в виде поросенка.

Над столом на стене висело фото класса. Эллен вгляделась в лица одноклассников Люкке – они еще совсем дети, но держатся уверенно и расслабленно.

Рядом с фотографией висели газетные вырезки о собаках и кроликах. Эллен сняла вырезку о симпатичном маленьком щенке лабрадора – он напомнил ей собаку, которая была у нее в детстве, Тессин. Она сложила вырезку и положила ее в карман.